Лилия Евсеева: «Голос – не в гортани, а где-то высоко!»

 

• ФИО: Евсеева Лилия Николаевна
• Должность, регалии: автор-исполнитель православных песен, лауреат Всероссийских и Международных конкурсов
• Специализация: музыкальное творчество
• Жизненное кредо: «Творите добрые дела».

 

 

«Бывает, я простужаюсь так, что пропадает голос. Например, перед Пасхой в этом году я сильно заболела, и вирус пошёл на трахею. Пасхальная седмица, я еду выступать без голоса и прошу Бога о милости. Звукорежиссёр, когда настраивал аппаратуру, недоумевал – как я собираюсь петь без голоса? Я вышла на сцену, и будто тучи открылись: два часа я пела, говорила со зрителями и ни разу не кашлянула! Окончился концерт, я переоделась, села в машину, и началось всё по новой – голоса нет. Чудеса. После таких случаев начинаешь понимать, что голос – не в гортани, а где-то высоко, такое ощущение, что, когда надо, поют за тебя», - делится сокровенным автор-исполнитель православных песен, лауреат Всероссийских и Международных конкурсов Лилия Евсеева. О детстве на Донбассе; о постановках детских опер на уроках музыки в школе; о мечте стать актрисой – о ежегодных попытках поступить в Киевский театральный и о провалах; о мимолетной встрече, в корне изменившей взгляд на профессиональный путь; о таинстве рождения авторской песни; о счастье, что «всё именно так сложилось» - об этом и о многом другом – в нашем материале.

 

 

- Расскажите о том, каким было Ваше детство: о родителях, о воспитании, о семейных традициях.

 

- Я родилась и выросла на Донбассе. К слову, о традициях: важно сказать, что у нас всегда пели – все праздники и встречи родственников, друзей обязательно сопровождались песнями. Моя мама обладала и обладает достаточно сильным народным вокалом, её в своё время приглашали в хор Григория Верёвки. Но профессионального музыкального образования она так и не получила, хотя какое-то время она училась в Культпросвет училище.

Папа мой всегда был человеком, далёким от творчества, очень волевым, умным, честным, порядочным. Его слова и дела никогда не расходились.

 

 

Мы росли вдвоём с братом. Надо отметить, что родители мечтали о первенце-сыне, но родилась я. Поэтому, когда, наконец, родился мой младший брат, родители всю свою любовь направили на него. Соответственно, во всех шалостях наказывали только меня одну, брата никогда не трогали. Мне казалось это несправедливостью, но, с другой стороны, если следовать Библейским истинам, то получается, что кого больше бьют, того больше любят…

 

 

- А как это повлияло на ваши отношения с братом в будущем?

 

- Я рано уехала поступать в другой город, поэтому общались мы очень мало. К сожалению, он был несчастным человеком, потому что был подвержен многим страстям, и, не дожив и до 38 лет, брат ушёл из жизни… Не смог устоять в этом мире.

Хотя перед своей смертью, он активно уговаривал маму сходить в храм. Прямо-таки гнал её туда, и постоянно говорил: «Молись, молись…». Наверное, под конец жизни у него всё же настало прозрение и появилось ощущение Бога.

 

 

- Если вернуться к детству: кем Вы видели себя в будущем? О какой профессии мечтали?

 

- Я всегда мечтала быть артисткой. Очень часто ходила в кинотеатр, пересмотрела множество качественных картин. Любимыми героями были Зорро, персонажи Алена Делона. Они меня очень вдохновляли.

У меня даже был специальный дневник, в котором я записывала свои впечатления о просмотрах. Кроме того, у меня была большая коллекция киножурналов. Увлечение было довольно серьёзным.

 

 

- А почему же Вы не связали свою жизнь с театром и кино?

 

- В какой-то степени связала: поступила на режиссёрский факультет, получила высшее режиссёрское образование в Санкт-Петербургском гуманитарном университете. Мы были экспериментальным курсом, параллельно нас обучали режиссуре телевидения на Маховой.

 

 

Несмотря на то, что я в итоге не поставила ни одного спектакля, мне удалось вернуться в театр в качестве певицы: один из первых крупных концертов у меня состоялся в Брянске – в драматическом театре. Я стояла на сцене и как певица, и как режиссёр своего концерта.

Сегодня профессия режиссёра для меня – большое подспорье: все программы я режиссирую сама. Да и песни пишу иначе. У нас была удивительный мастер – Ольга Филипповна Климанова, которая говорила, что даже если мы не станем режиссёрами, но будем в итоге сапожниками, то сапожниками станем самыми лучшими.

 

 

- А как родители отреагировали на Ваш выбор профессии?

 

- Нормально, ведь первую профессию я получила, как они и хотели, музыкально-педагогическую.

После 8-го класса я поступила в Музыкально-педагогическое училище на музыкальный факультет. Я этого не очень хотела, это была больше родительская воля. Да это и понятно, ведь перед этим, усилиями мамы, я окончила музыкальную школу. Родители в меня очень много вкладывали, хотя семья не была особо обеспеченной.

 

 

К сожалению, до училища я не встретила тех педагогов, которые бы мне привили любовь к музыке. По окончании музшколы было понятно, что нужно идти дальше, поэтому музыкально-педагогическое было очень логичным продолжением.

 

 

По окончании училища я 4 года отработала учителем музыки в школе, мне нравилась эта работа. Когда я уходила, директор школы просила меня этого не делать, и сказала, что у них никогда такого учителя не было и не будет.  У нас, и правда, было очень интересно – мы даже детские оперы ставили!

 

 

Это была одна из центральных школ района (школа № 32 г. Донецка), и находилась она рядом с цирком. Когда с гастролями приезжали циркачи и останавливались у нас до полугода, то их дети учились у нас в школе. Наполняемость класса доходила до 54 человек! Мне тогда было всего 19 лет, а ученикам – по 12, разница совсем небольшая, но я справлялась.

 

 

- Как Вам удавалось держать внимание класса в столь юном возрасте?

 

- Наверное, что-то свыше дано. Педагогический дар развивался, я много преподавала, даже разработала частную методику, многих людей научила игре на гитаре и фортепиано, научила вокалу. Это мне давало возможность не только заниматься любимым делом, но и иметь средства к существованию. Особенно в годы советской «перестройки».

 

 

На заре моей жизни один мудрый человек однажды сказал, что я выбрала очень правильную профессию, потому что «лечить, учить и строить будут во все катаклизмы». И он оказался прав: если ты хороший педагог, если ты умеешь объяснить-научить, то не останешься без куска хлеба.

К счастью, мой сын пошёл по моим стопам – учится на музыкальном факультете Питерского института и проводит частные уроки.

 

 

- А почему Вы ушли из школы, если всё было прекрасно?

 

- Я же мечтала стать артисткой и старалась этого добиться!

Каждый год летом я уезжала в отпуск (зарплаты у нас были очень хорошие) и пыталась поступить в Киевский театральный. Каждый год проваливала вступительные экзамены, но продолжала пробовать снова из года в год.

На одном из таких «абитуров» в Киеве мне сказали, что у меня неправильный прикус, и что актрисой я не стану. Помню, было одно желание – утопиться.

 

 

- Почему же Вы не вспомнили замечательную актрису Алису Фрейндлих, которой тоже выговаривали насчёт прикуса, но в итоге она достигла невероятных высот!..

 

- Да… Теперь уже я понимаю, что прикус был лишь отговоркой.

Хорошо, что мне вовремя повстречался прекрасный человек: я сидела в кафе, и мы встретились с актёром театра и кино, заслуженным артистом России Сергеем Козыревым. Он меня тогда очень хорошо переориентировал, сказав: «Зачем тебе идти в артистки? Ерунда какая! Иди на режиссуру!». Я тогда об этом даже не думала!

Вот, казалось бы, мимолётная встреча, но она полностью изменила мой взгляд на профессиональный путь. После этого я уже не пробовала поступать на актёрский, но уехала в Ленинград и атаковала непосредственно режиссёрский факультет. И в итоге мои старания были вознаграждены.

 

 

- Как дальше складывался Ваш профессиональный путь?

 

- В стране началась «перестройка». Как хорошо, что мы тогда учились! Мы не замечали трудностей: даже когда не было хлеба, мы в общаге пекли лепёшки. Мама мне посылки присылала из Украины. Студенческие годы были очень интересными и насыщенными.

Потом я уже много преподавала частным образом, вышла замуж, родила ребёнка, жизнь текла своим чередом.

 

 

Кстати, сольную карьеру я начинала с шансонного направления. Даже диск выпустила. Зацепки были очень хорошие. Если бы мне тогда муж не поставил условие: «Или карьера, или семья», - то я бы, наверное, добилась определённых успехов в шансоне.

 

 

Но сегодня я благодарю Бога, что Он отвёл меня от этого пути, потому что вряд ли бы я сумела сохранить себя, как личность, как православного человека в шоу-бизнесе.

Начался мой домашний путь. Но через некоторое время открылась совершенно иная дорога – православной песни. Сегодня я совершенно счастлива, что всё так сложилось!

 

 

- А как Вы пришли к православной песне?

 

- Для начала мне нужно было прийти к вере. Как все: скорбями и болезнями. Нужно было искать смысл жизни, найти, почувствовать встречу с Богом.

После 10-летнего перерыва мне хотелось вновь начать писать песни, но я не желала это делать по-старому, а как по-новому - я не знала.

 

 

В тот момент я услышала песни священника Сергия Киселёва, Светланы Копыловой, и для меня это стало потрясением. Петь о вере, о Боге, о добре, о зле на таком простом и доступном языке, но сильным словом. Меня это очень впечатлило. Я взмолилась и попросила Бога помочь мне славить Господа, как эти прекрасные люди. И милостью Божьей я начала писать песни. На сегодняшний день их более 80, выпущено 8 сольных альбомов.

 

 

- Как рождается песня? Что ложится в основу идеи?

 

- Всякий раз по-разному. Это Таинство. Сначала не понимаешь, насколько песня хороша, насколько понравится слушателям, будет ли она жить. Только спустя время это открывается.

Я до сих пор, когда слушаю свои старые песни, осознаю, что это не я, потому что я не смогла бы так написать. Просто через меня. Я - лишь транслятор. Моя задача – услышать, уловить.

 

 

- Какой, по Вашему мнению, должна быть авторская песня?

 

- Мне кажется, авторская песня должна быть сильной, искренней и чистой, выстраданной автором.

Сегодня понятие «автор-исполнитель» почему-то принижено, будто каждый может взять и написать, исполнить. Но ведь даже авторы-исполнители разные! Можно просто петь на кухне. И это не плохо! Всякое дыхание да хвалит Господа. Но когда автор-исполнитель показывает высокий уровень, то он может считаться профессионалом своего дела. Концерт становится моноспектаклем, проповедью.

 

 

Не должно быть фальши или суррогата. Я порой очень страдаю от непрофессионализма режиссёров. Буквально вчера на выступлении я столкнулась с тем, что ребята знают, как подключить свою «навороченную» технику, но беда: они не могут правильно её настроить! Практически на всех концертах я сама говорю, какие настройки включить. Вчера мы не смогли включить видеоролики, потому что так и не нашли человека, который бы смог включить их сложную систему, а времени было в обрез – час до концерта. Редко можно встретить толкового звукорежиссёра.

Так не хочется преподносить зрителям «полуфабрикат»! Ведь зрители всё чувствуют: два-три предложения, и зал начинает понимать тебя. Во время концерта исполнителя ничего не должно отвлекать от главных мыслей, всё должно идти без накладок.

 

 

 - Что самое главное должен знать автор-исполнитель? Каким он должен быть?

 

- Он должен понимать, что за каждое слово мы дадим ответ. Это очень большая ответственность – произносить что-то со сцены.

Самое главное – преображение человеческой души. Нужно нести свет через свой талант. Мы либо Богу служим своими талантами, либо бесам. Третьего не дано. Но это личный выбор каждого человека.

 

 

- В чём для Вас заключаются радости, а в чём – сложности профессии?

 

- Бывает, сердце так переполняет любовь к Богу и Богородице, что и словами не описать. Это не сравнится с земной радостью. Душа ликует. Это нечто сокровенное. За эти секунды, минуты ты готов переносить любые трудности и испытания.

Я почти никогда не бываю довольна собой, после встреч или концертов у меня нет восторга. У меня есть благодарность Богу за то, что позволил мне сделать то, что могла. Но всегда есть претензии к себе: что-то недосказала, что-то не так сказала… Может, это и к лучшему, нет самолюбования. Хотя на сцене происходит такая внутренняя борьба! Это настоящий «передний край», где ты стоишь и просишь Ангела Хранителя о помощи, о прикрытии от летящих со всех сторон «огненных стрел».

 

 

Бывает, я простужаюсь так, что пропадает голос. Например, перед Пасхой в этом году я сильно заболела, и вирус пошёл на трахею. Доктор мне прямо в трахею каждый день антибиотик заливала. Пасхальная седмица, я еду выступать без голоса и прошу Бога о милости. Звукорежиссёр, когда настраивал аппаратуру, недоумевал – как я собираюсь петь без голоса? Я вышла на сцену, и будто тучи открылись: два часа я пела, говорила со зрителями и ни разу не кашлянула! Окончился концерт, я переоделась, села в машину, и началось всё по новой – голоса нет. Чудеса.

После таких случаев начинаешь понимать, что голос – не в гортани, а где-то высоко, такое ощущение, что, когда надо, поют за тебя. Не даром говорят, что за нерадивого священника служат Ангелы. Наверное, нечто подобное, отдалённое испытываю и я – и чем дальше, тем больше.

 

 

Беседовала Юлия Гащенко