Иерей Александр Сатомский: «Время, проведённое в кругу семьи, имеет абсолютную ценность»
- ФИО: Сатомский Александр Сергеевич
- Должность, регалии: иерей, настоятель храма Богоявления г. Ярославля; пресс-секретарь, глава издательского совета и член богословской комиссии Ярославской епархии; преподаватель кафедры теологии Ярославкого государственного педагогического университета, Ярославской духовной семинарии, Ярославского филиала Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина; ведущий передачи «Дорога к храму»
- Специализация: священнослужитель, педагог
- Жизненное кредо: «Лучше молчать и быть, чем говорить и не существовать».
Наша современность диктует своеобразные правила жизни и поведения, большинство из нас только ночуют дома – это предел наших возможностей. Этот жизненный «загон» приводит к тому, что целый ряд вещей, которые могут быть наполнены абсолютным смыслом, наполняются всего лишь абсолютной функциональностью: когда мы не садимся ужинать с детьми, а закидываемся чем-нибудь перед телевизором и снова бежим куда-то по делам; когда мы везём детей в школу - из школы - на секции и не разговариваем с ними, но вместо этого слушаем радио… Время, проведённое в кругу семьи, имеет абсолютную ценность, хотя бы потому, что оно никогда не повторится. Внимание к этому очень серьёзно окупится, равно как и невнимание к этому потом не выкупится ничем. Об этом, а также о том, как в 14 лет вдруг было принято твёрдое решение стать священником; о том, как «вызревало» и «отвоёвывалось» это решение; о том, что помогло начать служение без «розовых очков», с нами поделился настоятель храма Богоявления г. Ярославля, пресс-секретарь Ярославской епархии, преподаватель, отец четверых детей, иерей Александр Сатомский.
Бабушкин дом по степени «интересности» – это совсем не родительская квартира
- Мне кажется, что детство все оценивают исключительно положительно. У меня в детстве многое было связано с бабушкой (мамой моего отца). Когда мне исполнилось 3 года, моя мама вышла на работу, но я категорически не захотел ходить в детский сад – проходил туда всего пару недель, и родители пришли к выводу, что дальше это продолжать совершенно невозможно. Моя бабушка в тот момент приняла самое активное и системное участие в моей жизни: находилась со мной целый день, пока родители работают.
С этим связано очень много детских воспоминаний, потому что бабушкин дом по степени «интересности» – это совсем не родительская квартира. Например, я помню, как бабушка завела поросёнка, и пока он был ещё совсем маленьким, жил в самом доме, вместе с нами. В центре дома стояла русская печь, и весь дом организовывался вокруг неё, возле неё же и был организован маленький закуточек для поросёнка, но, конечно, он бегал по всему дому.
Интересно мне было и с бабушкиными соседками-старушками: они уже по факту своего возраста представляли для меня интерес.
Было и излюбленное нами – мальчишками – место во дворе: резервуар для хранения дождевой воды - углубление в земле метр на метр, находящееся в конце огорода. В летний сезон там выводились тритоны – это было что-то фантастическое! Стоит отметить, что любовь к земноводным сохранилась во мне и по сию пору: сейчас у меня в доме стоит 200-литровый пресноводный аквариум, 130-литровый морской и маленькая ёмкость с зелёными жабами - просто для души.
Никогда и ни при каких обстоятельствах ни меня, ни брата не пороли
- Думаю, что во многом положительное влияние на формирование моей личности оказала именно бабушка.
При классическом советском деизме моих родителей («Бог есть, ну, и отлично. У нас нет претензий к Нему, и, надеемся, что у Него нет претензий к нам – расстанемся друзьями»), именно на примере жизни бабушки я начал ставить перед собой вопросы веры. Я помню, как она ходила в храм, помню вкус просфорок, которые она приносила (таких вкусных я больше никогда и нигде не пробовал!). Прекрасно помню, как бабушка молилась, читала «Богородицу», её любимыми иконами была Казанская и Боголюбская. С детских лет, когда наступают дни памяти этих икон, бабушка – первый человек, которого я вспоминаю. Разговоров бабушка со мной не вела, просто сама молилась, ходила в храм.
Конечно, огромную роль в жизни каждого человека играют родители. Ярко запомнилась мне, например, папина работа. Он работал тогда главным инженером в Дорожном ремонтно-строительном управлении, побывать у него на работе – событие. У него был отдельный кабинет, в котором было много всего интересного для меня.
Ярко вспоминаются и ощущения ожидания мамы: когда после целого дня пребывания у бабушки мама забирала меня после работы домой. Это всегда был маленький праздник. Но детская память сохранила и обратный момент – когда мама уходит на работу. Это что-то разрывающее душу.
Я не помню, чтобы родители меня серьёзно наказывали. Хотя различные нарушения многочисленных запретов, типа: «Через дорогу один не переходи!», «К реке не уходи!» - имелись. Но никогда и ни при каких обстоятельствах ни меня, ни брата не пороли. Самым системным наказанием у нас был угол.
В течение двух месяцев решение стать священником вызрело во мне, как абсолютно однозначный факт
- В детстве я не особо мечтал кем-то стать. У меня всегда был интерес к природе, к животным, но ни во что конкретное это не вылилось. Но к 14 годам я абсолютно чётко определился с профессией – понял, что хочу стать священником. И здесь снова была «замешана» бабушка, но на этот раз другая.
Если бабушка по папе никогда тему веры не транслировала, то бабушка по маме наоборот – у неё в доме всегда были иконы, она венчалась с дедом, когда дед болел, она его соборовала, напутствовала, правда, я не могу вспомнить, чтобы она системно являла мне свою духовную жизнь, хотя знаю, что она молилась. Но вот на этапе, когда я принимал решение о выборе профессии, именно эта бабушка подала мне мысль о том, что на таком рубежном этапе хорошо бы исповедоваться и причаститься. А ввиду того что семья у нас была не очень религиозная, то ни в ком эта мысль конфликта не вызвала: если это хорошо, то почему бы и нет.
Я пошёл в храм, подготовившись примерно так же, как люди готовятся к сдаче крови – не ел и не пил с утра. В храме я абсолютно ничего не понимал, единственным понятным мне текстом были слова: «Господи, помилуй» и «Отче наш». И действительно, я был с первыми словами очень солидарен: «Господи, помилуй! Когда же всё это закончится?…» Во всех процессах богослужения я полностью отсутствовал. Однако поисповедовался, насколько мог тогда это осознавать. Никаких фантастических разговоров со мной батюшка тогда не вёл, лишь подарил мне молитвослов и отпустил. Я причастился и пошёл домой. И первое же Причастие перепахало меня всего целиком и полностью: за короткий срок я пришёл к ясному убеждению, что как в храме – так хорошо и правильно. Почему этого я не понимал, потому что я вообще ничего не понимал, но в течение примерно двух месяцев решение о том, что я хочу стать священником, вызрело во мне, как абсолютно однозначный факт.
Дальше на протяжении года у нас в семье были «война и немцы». Родители обрели опыт моего взросления самым кардинальным образом, потому что категорически не хотели принимать мой выбор. Когда к 15 годам родители поняли, что есть всего два выхода из ситуации: либо меня убить, либо согласиться с моим выбором, они выбрали второе. Сейчас я понимаю, что родители прошли в этом смысле большой путь. Конечно, теперь, по истечении 10 лет моего священнического служения - они смотрят на это совсем иначе, но для этого потребовалось много времени и усилий.
Сверстники же и друзья восприняли мой выбор напротив очень спокойно – не было ни вопросов, ни конфликтов. Я социально не закрылся наглухо от окружающего мира, может, поэтому всё прошло спокойно. Больших внешних изменений у меня не было, а ко внутренней сути церковной жизни никто из моих друзей тогда касательства вообще не имел, поэтому для них было всё равно – хожу я в храм или занимаюсь скейтбордом – примерно об одном и том же.
Приходской священник сказал мне слова, которые я запомнил навсегда
- Мне очень повезло с самым первичным духовным руководством: приходской священник, служащий в нашем посёлке, был человеком большого опыта. Когда к моим 15 годам мы с ним поговорили на тему выбора профессии, он сказал мне слова, которые я запомнил навсегда, которыми руководствуюсь по сию пору и которые предохранили меня от целого ряда ошибок и заблуждений в области очарований-разочарований в церковной жизни. Батюшка сказал, что желание стать священником – это прекрасно, но важно помнить, что в церковной жизни произойдёт столкновение с целым рядом вещей, которые бы я, наверное, никогда не увидел в обычной жизни. И батюшка был абсолютно прав!
Поэтому всё, с чем я сталкиваюсь в священническом служении, было ожидаемым, у меня ни одного дня не было «розовых очков». Природный сарказм, помноженный на правильно заданный вектор очень мне помогают.
Даже первый опыт исповедования людей не стал для меня травматичным. Скорее даже наоборот, ведь в исповеди ты исповедуешься вместе с человеком. Слушая его, ты думаешь: «Господи, какой ужас! И это, и то, и вот это, в том числе, я наблюдаю и в себе!» А ещё целый ряд исповедей дают конкретный опыт святости, когда ты понимаешь, что человек исповедуется в таких вещах, которые для тебя ещё даже в зону актуального не вошли. Человек считает грехом, что не доделал вот тут и вот здесь, а ты этого ещё даже не начинал, даже не брался ещё за это дело, и оно от тебя отстоит, как Луна.
Я никогда не шокируюсь сказанным людьми на исповеди: я просто готов услышать всё и прекрасно понимаю, что ненормальна реакция, например, врача, который при виде болезни пациента скажет: «Голубчик, что ж Вы себя так запустили? Вам теперь только умирать!». Но вот сама подача исповеди порой бывает тяжёлой: когда человек приходит с потоком сознания, а не с итогами и какой-то внутренней готовностью; когда ты понимаешь, что процесс происходит здесь и сейчас, прямо перед тобой. У меня были всего один-два таких опыта, но я их запомнил.
Время, проведённое в кругу семьи, имеет абсолютную ценность
- Мне кажется, что главное «строительство» в семье осуществляется не между родителями и детьми, а, прежде всего, между родителями. В противном случае может возникнуть травматичность, неправильно развивающиеся отношения между папой и мамой приводят к переключению их прицельности на ребёнка - он становится целью и смыслом жизни, или наоборот – уходит из поля зрения.
Невозможно ничего сформировать искусственно, в рамках какого-то планирования: чего ты не планируй, но транслируешь ты всё равно себя. Если у тебя с самим собой беда и непорядок, то ребёнок наблюдает и делает выводы. Слова и действия родителей транслируют многое.
Желаю всем нам ценить время, проведённое в кругу семьи! Наша современность диктует своеобразные правила жизни и поведения, и большинство из нас только ночуют дома – это предел наших возможностей. Этот жизненный «загон» приводит к тому, что целый ряд вещей, которые могут быть наполнены абсолютным смыслом, наполняются всего лишь абсолютной функциональностью: когда мы не садимся ужинать с детьми, а закидываемся чем-нибудь перед телевизором и снова бежим куда-то по делам; когда мы везём детей в школу - из школы - на секции и не разговариваем с ними, но вместо этого слушаем радио…
Время, проведённое в кругу семьи, имеет абсолютную ценность, хотя бы потому, что оно никогда не повторится. Внимание к этому, на мой взгляд, очень серьёзно окупится, равно как и невнимание к этому потом не выкупится ничем.
Беседовала Юлия Гащенко
