Олег Угольников: «Земля не шарообразна? Вы серьёзно?»

ФИО: Угольников Олег Станиславович.
Должность, регалии: кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института космических исследований РАН, почётный работник науки и высоких технологий РФ, председатель жюри Всероссийской олимпиады по астрономии, чемпион России 2016 по новусу.
Специализация: астрономия, физика.
Жизненное кредо: «Ни одна секунда не должна пропадать даром».

«Почему-то у нас забыли, какой формы Земля! Как ни странно, но шарообразность Земли приходится доказывать. А почему лето сменяется зимой? Оказывается, даже многие взрослые считают, что летом мы ближе к Солнцу, чем зимой! Парникового эффекта не существует? Мне приходится часто спорить со взрослыми людьми, даже с представителями науки, которые на полном серьёзе говорят, что глобального потепления не существует», - рассказывает кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института космических исследований РАН, почётный работник науки и высоких технологий РФ, председатель жюри Всероссийской олимпиады по астрономии, чемпион России 2016 по новусу Олег Станиславович Угольников. Почему вдруг астрономия? Как увлечь ребёнка астрономией и физикой? С какими стереотипами чаще всего приходится сталкиваться современным физикам? Какое самое удивительное явление довелось наблюдать недавно? Об этом и многом другом – в нашем материале.

- Почему вдруг астрономия?

- В 1986 году я впервые в жизни увидел лунное затмение, мне тогда было 12 лет. Я был потрясён красотой этого явления, причём я не знал, что оно должно было быть в этот вечер, но узнал его на небе.

Интересно, что за месяц до этого я умудрился «провалить» поступление в кружки Московского планетария – в 86 году отбор там был серьёзный. Это поражение меня задело, я хотел исправиться! Через год я снова пришёл поступать в кружки планетария, поступил с первого тура – хорошо подготовился.

С этого момента я основательно увлёкся астрономией, стал вести свои собственные наблюдения.

- А до этого момента кем мечтали стать?

- Мне всегда нравилась математика, да и остальные точные науки тоже. Я был довольно спокойным ребёнком, хотя мог и в футбол с ребятами во дворе поиграть, как и все мальчишки.

- Куда поступили по окончании школы?

- Я всё тщательно продумал: в старших классах перевёлся в 57 школу с углублённым изучением математики и физики. Это было крайне важно, поскольку уровень знаний, который мне там дали, несопоставимо выше, чем в обычной школе.

По окончании школы, в 1991 году, я поступил на астрономическое отделение физического факультета МГУ. Кстати, позавчера было ровно 30 лет с тех пор, как я сдал самый важный экзамен.

- Легко было учиться в МГУ?

- На первом курсе было легко, на втором - посложнее, на третьем – сложнее всего, а дальше – опять легче. Но это – классика жанра для университетского образования.

Ребятам, поступившим на наш курс из обычной школы, тяжело было уже с первого курса. А мне было легко, поскольку в 57 школе изучение математики захватило частично программу первого курса. Я даже немного расслабился. А вот после второго курса пришлось собираться…

- Как дальше складывался Ваш профессиональный путь?

- Я пошёл в аспирантуру Физического института имени Петра Николаевича Лебедева, где работал мой научный руководитель. Там я пробыл 3 года, защитил кандидатскую диссертацию и перешёл в Институт космических исследований РАН, который находится в том же самом здании. Так что мой переход был очень простым.

- Как в Вас уживаются наука и спорт?

- Если Вы о новусе, то это довольно необычный вид спорта - компактная версия бильярда. Познакомился я с ним почти в то же время, что и с астрономией.

Впервые увидел новус в Риге. Попробовал поиграть, и у меня получилось. Уговорил родителей купить мне его. А тогда это можно было сделать только в Риге и переправить багажом в Москву. С тех пор стал проводить турниры с друзьями дома, а с 2000 года начались официальные турниры в России, я стал участвовать в них.

Особо подвижным ребёнком я не был. Осознание того, что час в день, выделенный на спорт, прибавляет час в научной работе (хотя, вроде бы, времени остаётся на час меньше), пришло ко мне с возрастом. Сейчас я стараюсь вести более активный образ жизни – частенько гоняю с ребятами в футбол.

Сочетание науки и спорта необходимо. Если научный сотрудник полностью прирастает к офисному креслу, это вредит не только его здоровью, но и научной работе.

- Как донести это до современных школьников и студентов?

- Сложный вопрос. Ребёнку бывает трудно себя мотивировать.

Я не считаю себя педагогом, который умеет доносить эту тему профессионально. Сам в детстве часто тыкал пальцем и задавал банальный вопрос: «А зачем мне это надо?». Сейчас вижу то же на своих детях. Сложнее всего объяснить ребёнку, что знания ему в конце концов пригодятся.

Думаю, рецепт прост: ни одна секунда не должна пропадать даром. Ни у кого. Если этот принцип будет выдержан, то всё будет хорошо.

- Как увлечь ребёнка астрономией и физикой?

- Ко всем - свой подход. Я стараюсь читать больше научно-популярных лекций и без веских причин никогда от этого не отказываюсь. Вижу, что дети увлекаются, приходят заниматься так называемой «красивой астрономией» - когда можно что-то посмотреть.

Если же говорить уже о профессиональной науке, то с этим сложнее. Раньше эту функцию выполняла Астрономическая олимпиада. Возможно, она и сейчас для кого-то «работает». Но современная олимпиада – это мощная индустрия, которая уже не вполне направлена на формирование научного интереса. Олимпиада всё больше существует сама для себя. Впрочем, многие её участники потом идут в науку. Для кого-то это хороший мотиватор.

- Существует ведь и обратная сторона медали, когда конкурсы и олимпиады травмируют психику детей…

- К сожалению, этого сейчас гораздо больше. Когда победа в олимпиаде стала самоцелью, начались проблемы, это касается не только детей, но и нас, устроителей олимпиады. Мы вынуждены идти детям навстречу и давать им такие задачи, которые бы соответствовали их целям. И это зачастую идёт во вред изначальной функции олимпиады. Но, к сожалению, ничего тут не поделать.

- Что для Вас, как председателя Всероссийской олимпиады по астрономии, самое сложное?

- Сложностей много, но самая большая – это апелляция. И именно этого, к сожалению, становится всё больше и больше.

Конечно, можно создать для олимпиады такие задачи, что апелляций не будет. Задачи тогда будут формально краткими, менее интересными и познавательными.

По-настоящему интересные задачи в итоге могут вызвать очень долгие споры с детьми, почему оценка именно такая. Это очень тяжело.

- Как Вы объясняете ребёнку, почему оценка не оправдала его ожиданий?

- Любая астрономическая задача предполагает примерно один абзац текста – на условие; страничку – на решение и две-три страницы – на критерии оценки. В них подробно объясняется, в каком случае оценка должна быть такой, в каком – другой. Эти критерии очень тяжело писать. Но только они дают основание надеяться, что в случае апелляции мы не столкнёмся с неразрешимой проблемой.

- На какие темы лекций наиболее живо откликаются современные школьники?

- Чёрные дыры, столкновение галактик, атмосфера Земли, парниковый эффект… Сейчас в СМИ много дезинформации на эти темы. Приходится развенчивать мифы.

Вообще, детям многое интересно: какой формы Земля, почему происходит затмение и т.д. Надеюсь, мне удаётся поддерживать детский интерес и раскрывать эти темы максимально доступно.

- С какими стереотипами Вы чаще всего сталкиваетесь?

- С теми же самыми, с которыми сталкивается любой лектор по астрономии и смежным наукам. Пункт первый, даже нулевой: почему-то у нас забыли, какой формы Земля. Как ни странно, но шарообразность Земли приходится доказывать.

Пункт первый: почему лето сменяется зимой? Оказывается, даже многие взрослые считают, что летом мы ближе к Солнцу, чем зимой. На самом деле, летом Земля обращена к Солнцу северным полушарием, поэтому поверхность в северной части Земли нагревается сильнее, а зимой, наоборот, северное полушарие обращено в сторону от Солнца, поэтому нагревается слабее.

Пункт второй: очень сложное отношение к парниковому эффекту и причастности к этому человека. И сам парниковый эффект отрицается, и вина в нём людей тоже отрицается. Понятно, что под воздействием СМИ и бизнеса признавать такое крайне невыгодно. Мне приходится часто спорить со взрослыми людьми, даже с представителями науки, которые на полном серьёзе говорят, что глобального потепления не существует. Очередной рекорд тепла в Москве был позавчера, до этого - в апреле, в среднем у нас примерно 10 рекордов тепла в год! А вот рекордов холода я не припомню за свою жизнь. О чём-то это говорит?

Бывает, что с этим соглашаются, но отрицают причастность человека. Действительно, мы не так много «выбрасываем» парниковых газов по отношению к общему составу атмосферы, но, на самом деле, много и не надо – парниковый эффект – это очень чувствительный механизм.

- С каких пор Вам стало интереснее наблюдать за изменениями в небесном пространстве, а не в земном?

- Всегда было интересно. Когда-то у меня были совершенно два разных интереса, которые как-то уживались во мне, а потом срослись один с другим. Помню, когда в школе нам раздавали дневники наблюдения за погодой, большинство детей относилось к этому, как к ненужной формальности, но я заполнял всё с большим интересом. Меня даже ругали за то, что показатели температур отличались от показателей всего класса. Одноклассники просто переписывали цифры из прогноза погоды, а я вписывал реальные показатели. Учителя, не разобравшись, ругали, а я ведь реально наблюдал! Понятно, что были какие-то погрешности, но зато был живой и очень интересный процесс.

- А Вашим детям передался интерес к астрономии и физике?

- Старшему – да. Когда мы путешествуем, и я выступаю с лекциями, сын всегда на них приходит и с удовольствием слушает, даже если он их уже слышал.

Младшего - пока меньше, но тоже какие-то вещи уже понимает.

- Какое самое удивительное наблюдение Вы отметили в последнее время? Есть ещё то, что способно Вас по-настоящему удивить?

- Бывает. Атмосферная оптика отличается от астрономии тем, что там всё происходит неожиданно. Случаются оптические явления, о которых заранее никто не знает. Например, в 2019 году в средних широтах нашей страны происходил эффект «пурпурных зорь» или «вулканических зорь», случаются они после извержения вулкана. В тот момент, когда образовался достаточно тонкий слой пыли и при этом он хорошо просвечивался солнцем, я увидел в окне, как через него пролетели два самолёта, и образовались две чёткие полосы тени. Тени появились буквально на две минуты. Я сравнил высоту, на которой летели самолёты, и рассчитанную по наблюдениям высоту пылевого слоя, и они умудрились совпасть. Это был для меня очень приятный сюрприз.

- Как популяризировать астрономию и физику? Что бы Вы посоветовали родителям, педагогам?

- Если говорить об астрономии, то тут проще: не подавать её изначально, как науку с кучей формул, а знакомить с ней под реальным звёздным небом. Можно даже без телескопа, хотя он, конечно, не помешает. Можно просто с биноклем.

Я начинал знакомиться с астрономией чисто с эстетической точки зрения, а математической наукой она для меня стала гораздо позже. Если увлечь именно таким образом, то это будет гораздо эффективнее.