Никита Яночкин: «Психолог нужен для того, чтобы человек приблизился к самому себе»

 

• ФИО: Яночкин Никита Сергеевич
• Должность, регалии: православный психолог, сотрудник Новосибирского областного клинико-наркологического диспансера
• Специализация: психология
• Жизненное кредо: «Любовь».

 

 

«Когда к психологам обращаются родители с жалобами на поведение детей, мы всегда начинаем работу с родителями. Дети – это индикатор того, что происходит в семье. Очень многие проблемы решаются через родителей, даже если им кажется, что они – святые люди. С возрастом у человека нарастает эмоциональный «панцирь», а вот дети – беззащитны. Поэтому если в семье существует какое-либо неблагополучие, оно проявляется на симптоматичном члене семьи. Родителям может казаться, что всё вполне благополучно, всего лишь частые супружеские ссоры. Но вот незадача - ребёнок постоянно болеет, вплоть до страшных диагнозов», - рассказывает православный психолог, сотрудник Новосибирского областного клинико-наркологического диспансера Никита Сергеевич Яночкин. Что такое депрессия, а что такое депрессивный невроз; существует ли детская депрессия; что делать, если в ситуации горя человек не выходит из депрессии больше года; что делать, если случилась неприятность; как быть, если наши планы терпят крушение; почему даже «продуманные» православные ставят смирение на дальнюю полочку и любуются им: какое оно красивое и недосягаемое для нашей реальной жизни – об этом и многом другом – в нашем материале.

 

 

- Психолог – это диагноз? Существует мнение, что психологами становятся глубоко закомплексованные люди, которые хотят разобраться со своими собственными проблемами. Как Вы считаете?

 

- Мне приходилось слышать такое мнение. Думаю, что это только лишь одна из мотиваций. Нельзя всех под одну гребёнку. Лично у меня главной мотивацией был интерес к тому, как устроен человек.

Безусловно, я не могу сказать, что у меня не было и нет комплексов – они есть у каждого. Но они не имеют навязчивую, невротическую форму. В моём случае выбор профессии – скорее, любопытство, интерес к человеческой душе. Эта же мотивация была у меня и при вхождении в Церковь.

 

 

- Когда Вы стали детально изучать интересующую Вас тему в вузе, не пропал к ней интерес, не наступило разочарование? Или стало ещё интереснее?

 

- Честно говоря, я был не очень хорошим студентом в плане прилежания. Скорее, проводил время весело и непринуждённо.

Но я учился в очень хорошем университете – первом в Сибири. Томский университет построили ещё при императоре Александре III. Это не тот случай, когда существовал какой-то локальный институт, а в 90 годы по веянию моды стал университетом или академией. Мой университет – классический, там образование имеет системный характер. Мощная база не только теоретическая, но и практическая. Но истинный интерес к психологии я обрёл только тогда, когда начал воцерковляться. Я ощутил, что психология – моё призвание.

 

 

Когда мы учились, педагоги говорили нам, что наша профессия – довольно низкооплачиваемая, и найти себя непросто. Диплом я писал по теме: «Патологическая ревность», проходил практику в психиатрической больнице, наблюдал за патологическими ревнивцами. Не скрою, было интересно, но по окончании практики я понял, что не хочу работать всю жизнь в психиатрической больнице.

Окончил университет и отошёл от профессии, погрузился в совершенно иную область – банковское дело. Через некоторое время в моей жизни началась эпоха воцерковления, и все банковские дела я отправил куда подальше, поняв, что должен заниматься своей родной профессией.

Так бывает в жизни: у тебя есть определённые планы, но у Бога относительно тебя – совсем другие. Он никого не насилует, право выбора не отнимает, но ты в определённый момент понимаешь, что лучше делать то, что должен делать, по-другому не будет нормально, как бы ты ни пыжился. Я очень остро это почувствовал и вернулся в профессию. Каждый прожитый день, месяц лишь подтверждают правильность выбора.

 

 

- А кем Вы мечтали стать в детстве?

 

- В детстве я несколько лет занимался в театральной студии и мечтал стать актёром. Надо отдать должное моим родители, которые никогда не ущемляли во мне чувство свободы. В плане личных предпочтений, выбора жизненного пути они всегда мне доверяли. Я сам определял, чем мне заниматься. Во всех конструктивных желаниях они меня поддерживали – это очень важно.

Помню, примерно ко второму классу я захотел стать стоматологом. У меня даже сохранилась поздравительная открытка от одноклассника, в которой он желает мне стать хорошим стоматологом.

 

 

- Почему же мечта не воплотилась в жизнь?

 

- Меня «подкосил» морг. Сейчас я смотрю на это, как на ерунду, а тогда не был морально подготовлен к тому, что все студенты медицинских вузов проходят практику в морге. Очень испугался – меня будто током шибануло. Мечта сразу отпрыгнула.

Ближе к окончанию школы мы вместе с родителями стали продумывать мою будущую профессию. Хотелось чего-то близкого к медицине, но без практики в морге. Мама предложила клиническую психологию. К тому времени я уже интересовался этими темами, поэтому с радостью погрузился в обучение именно по этой специальности.

 

 

- Симптоматичный член семьи. Кто это такой? И кто из членов семьи может им стать?

 

- Абсолютно любой член семьи. Обычно – наиболее чувствительный человек, чаще всего, ребёнок.

С возрастом у человека нарастает эмоциональный «панцирь», а вот дети – беззащитны. Подростки тоже особо чувствительны. Поэтому если в семье существует какое-либо неблагополучие, оно проявляется на симптоматичном члене семьи. Родителям может казаться, что всё вполне благополучно, всего лишь частые супружеские ссоры. Но вот незадача - ребёнок постоянно болеет, вплоть до страшных диагнозов. Если символически на это смотреть – это некий сигнал.

Буквально недавно услышал такую историю: родители решили развестись, и вдруг сильно заболел их ребёнок. Все, конечно, забыли про ссоры и кинулись лечить ребёнка. Таким образом ребёнок подсознательно попытался стабилизировать систему, поскольку ранее был опыт, когда он заболевал и все объединялись вокруг него. Сам того не осознавая, ребёнок пытается это использовать.

Поэтому, когда к психологам обращаются родители с жалобами на поведение детей, мы всегда начинаем работу с родителями. Дети – это индикатор того, что происходит в семье. Очень многие проблемы решаются через родителей, даже если им кажется, что они – святые люди.

 

 

- С какими проблемами Вы чаще всего сталкиваетесь в работе с детьми из неблагополучных семей?

 

- С маленькими детьми не работаю. В отделение наркологического диспансера попадают, начиная с подросткового возраста. Но я хорошо запомнил мальчика-токсикомана, которому было всего 10 лет. Он ходил по коридорам диспансера с плюшевым медвежонком в руках. Душераздирающее зрелище.

Но, конечно, могу сказать, что на первом месте в «хит-параде» психологических проблем таких детей – семейные нестроения. На втором месте – низкая самооценка. На третьем – депрессия. Далее – навязчивость мыслей. Как это? Мужчина побывал в определённом городе, увидел там детскую площадку, зафиксировал её в своём сознании, в памяти. Вернулся домой, и вдруг понял: если сейчас не вернётся обратно на эту детскую площадку и определённым образом на неё не посмотрит, то не сможет нормально жить. Ездил он туда 8 раз! Это называется обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) в жёстком виде. Когда человеку обязательно нужно соблюсти какой-то ритуал. К этому же расстройству относится патологически частое мытьё рук: когда люди кожу в раковине оставляют, но руки им кажутся всё равно недостаточно чистыми. Однажды мужчина был в ванной 2,5 дня – никак не мог «отмыться».

 

 

- Что с этим делать?

 

- Это, прежде всего, медикаментозная терапия. И психотерапевтическая работа в рамках когнитивно-поведенческого подхода – переучивание, научение новому поведению, работа с осознанием патологических состояний, работа с тревогой и навязчивыми мыслями. Работать с такими расстройствами сложно, но возможно.

Как специалист, я понимаю, что проблема навязчивости помимо психической составляющей имеет и духовный компонент – влияние демонической сущности. Когда человек начинает прибегать к молитве, к церковным Таинствам, симптоматика смягчается.

 

 

- Как Вы считаете, депрессия – это истинное состояние или надуманное, навеянное, модное понятие?

 

- Вы правы, сейчас люди «затаскали» понятие депрессии. Не всякое снижение настроения можно назвать депрессией.

Недавно православный психолог Глеб Коляда опубликовал статью, в которой говорит, что по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) депрессивная симптоматика в мире растёт. Причём, депрессия помолодела: сейчас эта проблема затрагивает даже школьный возраст, а раньше понятия «детская депрессия» вообще не существовало.

Существуют определённые клинические симптомы, которые должны длиться не менее двух недель. Т.е. депрессия - это не сиюминутное, а довольно стойкое состояние. Сиюминутное снижение настроения – это человек просто приуныл, загрустил.

Диагноз «депрессия» ставят при наличии ряда симптомов: нарушение пищевого поведения (снижение аппетита или наоборот – «заедание» печали), нарушение или потеря сна, интерпретация любых происходящих событий через призму негатива («кругом всё плохо», человека абсолютно ничего не радует). И ещё один яркий симптом клинической депрессии – это обездвиженность.

 

 

Один мой знакомый употреблял кокаин в течение длительного времени. А это же мощный психостимулятор. В итоге настолько расшатал себе нервную систему, что просто лёг и не мог подняться. Физически не мог. Потом рассказывал, что, если бы родители его не подняли, он бы просто лёжа умер, потому что уже даже ходить не мог. Как воздушный шарик, который полностью сдулся.

Но депрессии ведь тоже разными бывают. Например, эндогенная: когда по наследству передаётся недостаточная выработка нейромедиаторов – серотонина, дофамина. Человек всё время немного придавленный, ему всё время плохо. Такой тип депрессии часто путают с типом темперамента под названием «меланхолик».

 

 

Плюс существует ряд заболеваний, например, шизофрения, маниакально-депрессивный психоз (сегодня это называется биполярным расстройством личности) – там тоже присутствует мощный депрессивный компонент, который нужно корректировать медикаментозно.

Эндогенщики знают о себе с самого детства. А вот если депрессивное состояние случилось вдруг, то это, чаще всего, реактивное состояние – как реакция на горе, например. Когда умирает близкий человек, потерявший сначала испытывает шок, срабатывает психологическая защита отрицания – «этого не может быть». Затем человек проживает гнев – на себя, на умершего, на Бога, а уже потом наступает фаза депрессии. Это естественное проживание горя. Такую депрессию называют реактивной. В норме она должна в течение первого года – если это острое горе – сходить на нет. Если затягивается, то человека нужно поддерживать медикаментозно.

 

 

- Невроз – это конфликт между желаемым и действительным. Как их примирить?

 

- Невротические депрессии в христианстве называются «печаль». Психологи называют это крушением надежд – одна из сторон гордыни. У человека существует какая-то невротическая реальность: «я хочу, чтобы было вот так». А реальность в этот невроз не хочет вписываться.

Невротик – это тот человек, который сталкивается с реальностью и расстраивается. Если ситуация не вписывается в рамки моего невроза, я её не принимаю. Это непринятие и создаёт напряжение, которое сопровождается негативными эмоциональными состояниями: гневом, раздражением, печалью.

 

 

Православные психологи во главе со святыми отцами Церкви предлагают замечательное «лекарство», универсальный рецепт – смирение. Правда, это слово настолько «затёрто» в христианской среде, что мы не знаем его истинного значения. Как оно практически работает? Поставили его на полочку и любуемся, какое оно красивое и недосягаемое для нашей реальной жизни, по типу: «когда-то я буду смиренным». На самом же деле смирение – штука очень практичная, она не свалится с неба неожиданно, её нужно именно практиковать.

 

 

В христианстве основной принцип духовной жизни – это синергия – соработничество Богу. Наши 50% ответственности никто не отменял. Если я чего-то хотел, но это не произошло, то вместо привычного провала в депрессию я начинаю работать над собой и внутренне говорю: «Ну, и ладно! Ничего страшного, что так произошло. Слава Богу за всё!». Эта молитвенная фраза: «Слава Богу за всё!» - является лекарством от всех неврозов.

Есть у меня машина? Круто! Слава Богу! Нет машины – слава Богу, я в аварию не попаду! Какая депрессия одолеет человека с таким мышлением? Вот благодарность и нужно практиковать каждый день. Каждый раз, когда у тебя происходит какая-то ерунда, попробуй поблагодарить Бога. Это вскоре войдёт в привычку и станет естественной реакцией на всё происходящее, будет своеобразной бронёй, иммунитетом от депрессии.

 

 

В эпоху фастфуда человек хочет «быстренько что-то сделать» и резко обрести смирение. Но, как и любой психологический или духовно-психологический навык, смирение требует многократного повторения. Когда долбишь в одну и ту же точку на протяжении двух-трёх месяцев, начинает вырабатываться новая, положительная привычка.

Мы очень много думаем о грехах, но так мало думаем о добродетелях! Если мы начнём взращивать именно добродетели, тогда в христианстве нам будет интересно. Многие люди мне жалуются, что в Церкви им скучно, что они устают от однообразия. А всё потому, что они зациклены на негативе, на грехах. А интерес возникает тогда, когда ты находишь какой-то «ключик» - типа благодарности – и начинаешь его каждый день применять. Начинает получаться, испытываешь радость. Я очень люблю именно эту – положительную сторону мотивации.

«Прокачивать» свои добродетели. Если в это будет вложен большой государственный ресурс, люди напишут хорошие программы, интересные для молодёжи, это может принести большой результат.

 

 

- О чём Вы мечтаете – как человек и как профессионал?

 

- Как бы ни громко это звучало, я мечтаю стать святым. Я понимаю, что в моём случае – это довольно сложно, но мечта есть мечта.

А в профессиональном смысле – мне бы хотелось, слушая человека, вникая в его проблему, понимать истинные мотивы его поступков. Очень часто человек рассказывает о себе, и порой делает это настолько убедительно, что психолог невольно «заражается» этим восприятием, а в итоге это не соответствует действительности. Чем больше я буду понимать истину о человеке, тем адекватнее я смогу ему помочь. Психолог ведь нужен для того, чтобы человек приблизился к самому себе.

 

Беседовала Юлия Гащенко