Ирина Воликова: «Я буквально выпросила у Господа свою мечту»

 

• ФИО: Воликова Ирина Юрьевна
• Должность, регалии: певица, солистка Рязанского областного музыкального театра, лауреат и дипломант многочисленных российских и международных вокальных конкурсов
• Специализация: вокал, театральное искусство
• Жизненное кредо: «Никогда не сдаваться!»

 

 

«В моей жизни много всего произошло, я даже на краю могилы находилась, а потом врачи сказали, что, возможно, я уже никогда больше не смогу ходить», - вспоминает солистка Рязанского областного музыкального театра, лауреат и дипломант многочисленных российских и международных вокальных конкурсов Ирина Воликова. Её путь к призванию совершенно неординарен. О том, что ее призвание – петь, будущая солистка поняла еще в детстве, однако на пути Ирины Воликовой возникали такие препятствия, что казалось этому не бывать никогда. Ирина шла вперед вопреки событиям, которые «закрывали двери», шла с надеждой и убеждением: «Никогда не сдаваться! Нужно просить у Бога. Трудиться, стараться и просить, просить, просить.  Убеждена, что Он обязательно даст! Я буквально выпросила у Господа свою мечту».

 

 

- Какие первые ассоциации возникают у Вас при слове «детство»? Какие яркие впечатления и воспоминания связаны у Вас с детством?

 

- Моё детство – это сплошь музыкальная школа.

Мама отправила меня «хоть куда-то», лишь бы я чем-то занималась. Оказалось, что при общеобразовательной школе в Новошахтинске, где мы тогда жили, открылся музыкальный кружок. Я тогда училась в нулевом классе, мне было 6 лет. Год я ходила на эти занятия, постигала музыкальную грамоту, училась петь, играть на фортепиано.

Мне было 8 лет, когда умер мой папа, и мы с мамой вынуждены были переехать к бабушке в город Шахты. Я уже была «маститой», умела играть на фортепиано, и меня взяли в первый класс музыкальной школы.

Училась я в музыкальной школе 7 лет. На всю жизнь запомнила свою ненависть к сольфеджио – это просто катастрофа была, я чуть ли не мёртвой претворялась, чтобы не ходить на эти занятия. Мама была непреклонна, как цербер надо мной стояла: сколько бы я ни плакала, ни билась в истериках и попытках бросить музыкальную школу, мама была неумолима.

 

 

- А как Вы теперь, с высоты нынешних лет, считаете: нужно ли принуждать детей в обучении?

 

- Я считаю, что нужно принуждать детей только в том случае, когда у них есть талант. В этом смысле именно от родителей зависит, «зароется» талант ребёнка в землю или нет, ведь ребёнок ещё не может принимать правильные решения и полноценно нести за них ответственность.

Но, с другой стороны, думаю, что родители совершают чудовищную ошибку, буквально убийство, когда абсолютно бездарного в музыке ребёнка заставляют заниматься этим делом. Это всё равно, что заставить безногого человека ходить.

Если ребёнок действительно талантлив, если педагоги подтверждают наличие одарённости, то принуждение необходимо, чтобы впоследствии самому же ребёнку не было мучительно больно из-за того, что возможности были потеряны безвозвратно.

Честно говоря, я очень жалею, что в своё время пошла на поводу у своей дочки и позволила ей бросить музыкальную школу, после того, как она уже 2 года отучилась. Она была категорически против, хотела заниматься не музыкой, а химией. Ну, что ж, я смирилась – не всем быть музыкантами.

 

 

- С музыкой ситуация ясна, а как любила проводить досуг маленькая девочка Ирочка?

 

- Вспомнилось, как моя бабушка везде и всюду меня, маленькую, за собой таскала. Помню, когда я была совсем крошечной, в 2-3 годика, во время ожидания автобуса на остановке бабушка ставила меня на возвышенность и просила спеть «Калинку-малинку» или ещё что-то. Я все песни бабушкиной молодости знала!

 

 

- А кем Вы мечтали стать в детстве?

 

- Врачом. Очень мне нравилось играть в доктора.

Когда мой папа заболел онкологией, мне было 8 лет. Я хорошо запомнила кучу шприцов в доме, лекарств, капельниц. Шприцы тогда были металлическими, со стеклянными колбами. Они мне так нравились! Когда они уже становились негодными, я все их втайне перетаскивала из мусорника к себе: стерилизовала их со спиртом, всё, как полагается. Но когда мама обнаружила эти мои «сокровища», чуть в обморок не упала и, конечно же, всё ликвидировала.

 

 

- А почему в более осознанном возрасте Вы не пошли по медицинской тропе?

 

- Когда папа умирал, сказал, что очень хотел бы, чтобы моя младшая сестра стала доктором, а я – музыкантом. Такое вот завещание папа оставил. И мама постаралась его исполнить. Так и получилось: сестра работает врачом, а я – певицей.

Кстати, когда я окончила 9 класс, то осознала, что больше ничего и не умею, кроме как заниматься музыкой, и склонностей у меня больше ни к чему нет. Настолько много времени я посвятила музыке, что иного пути не представляла. Ещё бы: по 5 часов в день за фортепиано, а ещё пела в хоре, а с 13 лет - на клиросе. Это уже стало моим образом жизни, поэтому даже в голову не приходило, то я могла бы стать кем-то другим.

 

 

- Вы упомянули о пении на клиросе. А как Вы к этому пришли?

 

- Расти в воцерковлённой семье, слышать молитвы с самого раннего детства - огромное везение. У меня было именно так: и родители, и бабушка были воцерковлёнными, ходили на службы, участвовали в таинствах Церкви и меня приобщали с раннего детства. Это было нормой жизни.

Однажды, когда я уже оканчивала музыкальную школу, мы попали на богослужение в хутор Киреевка к о. Георгию (Болоцкому?). Храм тогда был старый-старый, крыша текла, тазики во время дождя подставляли. И хора не было, пели несколько бабулек - кто как мог, слушать было невозможно. Когда я подошла на помазание, батюшка, который нас совсем не знал и впервые видел, вдруг спросил у мамы, сколько мне лет, мама ответила, что будет 14. Батюшка сказал, что благословляет меня на клирос. В этом храме я и пропела много лет.

 

 

 

- А в подростковом возрасте у Вас не возникло бунта против веры?

 

- Бунтовала я всегда. Никогда не отличалась покорностью. Я всегда считала, и сейчас применяю это к своей дочке, что нельзя детям приказывать: «Сделай так!». Нужно просто объяснить, почему нужно сделать именно так. Когда мама мне говорила: «Ты туда не пойдёшь, потому что я так сказала!», для меня это не было аргументом, я делала по-своему. Нужно вместе логически рассуждать и объяснять. Мама не понимала, к сожалению, что со мной нужно вести диалог, а не приказывать.

С дочкой у нас прекрасные отношения, я с ней веду диалог, никакого приказного тона. Мы всегда приходим к обоюдному согласию. Может, поэтому я и не заставила её окончить музыкальную школу. Она привела мне аргументы, почему не хочет учиться дальше, и я подумала, что, наверное, так будет лучше.

 

 

- Как складывался Ваш путь в профессии?

 

- После музыкальной школы я поступила в музыкальное училище. Всегда очень хотела петь, но в Шахтинском музыкальном училище не было вокального отделения, поэтому я поступила на хоровое. На третьем курсе вышла замуж и родила ребёнка. За мужем поехала жить в Красный Сулин к свекрови. Я тогда кем только ни работала: и кондуктором в автобусе, и продавщицей колбасы на рынке…

 

 

- К специальности это не имело ни малейшего отношения…. Для Вас это было катастрофой?

 

- Это была ужасная драма, но выхода другого не было: муж не работал, а в музыкальной школе, куда меня приняли, мне платили всего 200 рублей в месяц. А у меня ребёнок маленький. Пришлось выживать.

И всё это время я очень хотела петь. Пришла петь на клирос в красносулинский храм. Однажды открывается дверь - заходит женщина, которая была мамой одной из певчих. Выясняется, что она – солистка Мариинского оперного театра Маргарита Львовна Алавердян. Фантастика!

Я начала заниматься с ней вокалом. Она дала мне то, что на тот момент мне было просто необходимо: веру в мои силы. Это так важно - поверить, что ты можешь, что ты не просто продавщица колбасы, но имеешь определённые способности. Как ценно, когда об этом тебе говорит человек, который имеет авторитет в мире искусства.

Мой диапазон на тот момент составлял всего 1,5 октавы, а я бредила исполнять партию Татьяны в «Евгении Онегине». И Маргарита Львовна внушила мне, что, если я очень этого хочу, то обязательно буду петь! Сила человеческого желания имеет очень большое значение.

 

 

- А сейчас у Вас какой диапазон?

 

- Примерно 2,5 октавы.

 

 

- Вот что значит желание и трудолюбие!

 

- И Божие Провидение. В моей жизни много всего тогда произошло, я даже на краю могилы находилась, когда у меня случился менингит. Помню, меня оставили одну в закрытом помещении. Я лежала с температурой 40 и молилась. Умирала, бредила, молилась, а потом, как по щелчку, проснулась здоровой. Но у меня случилось осложнение на ноги: врачи сказали, что, возможно, я уже никогда больше не смогу ходить.

Это было 6 января. Я умолила мужа доставить меня, хоть на носилках, на ночную Рождественскую службу. За богослужением я и сидела, и лежала, но молилась. А со службы я кое-как, но уже на своих ногах ушла. Так и начала потихоньку ходить, хотя многие не верили, что я вообще жива осталась после такого страшного заболевания, ведь люди умирали.

Но испытания на этом не закончились: через 2 недели я снова попала в больницу с герпесом на роговице глаза – лицо было обезображено... Много всего было… Это был очень тяжёлый этап в моей жизни, который завершился разводом. Я уехала снова к своей маме в Шахты и приняла твёрдое решение поступить в консерваторию.

 

 

Мама меня поддержала, приняла все заботы о моей дочке на себя. Хотя маме было самой очень нелегко: после смерти моего папы она, будучи инвалидом, одна растила троих детей.

Я начала ездить заниматься в консерваторию, училась на подкурсах, была уверена, что поступлю, но во время вступительных экзаменов мой педагог уехала, и я осталась один на один с комиссией. Мне сказали, что у меня такие проблемы с голосом, что лучше мне «завязать» с музыкой и заниматься другим делом. Так сильно я никогда в жизни не плакала….

 

 

- Но Вы не отступили…

 

- Нет, я же упёртая, как баран. Я решила поступить в музыкальное училище на вокальное отделение. Меня взяли, и я успокоилась. В сентябре я приехала, чтобы ознакомиться с расписанием, и вдруг выясняется, что я поступила на коммерческой основе, потому что второе образование – только платное. Мне об этом никто не сказал, я же все экзамены сдавала вместе со всеми.

На негнущихся деревянных ногах я поехала домой… Я ведь даже на проезд до Ростова собирала копейку к копейке. И где жить буду не знала, просто поступала и всё, потому что очень сильно этого хотела. Приехала домой и рассказала маме, она мне ответила, что, значит, не судьба, надо смириться и работать где-нибудь в музыкальной школе, если возьмут, или в детском саду. А для меня это вообще не жизнь, это какая-то темница.

Тогда я решила, что раз не могу петь, то буду хотя бы дирижировать, и начала пытаться поступить в консерваторию на дирижёрское отделение. А у меня в училищном дипломе – сплошные тройки! Училась я, конечно, безобразно – сказались роды, бессонные ночи с маленьким ребёнком и пр.

Важно отметить, что в то время было крайне сложно поступить на дирижёрское отделение, там было 10 человек на место! А мне же ещё и бюджетное отделение нужно было. Что же делать? Я пришла в шахтинское училище и договорилась с каждым педагогом о бесплатных занятиях, потому что денег на обучение у меня просто не было. Хорошо, что меня ещё все педагоги помнили и любили, пошли мне навстречу. Так я целый год занималась и поступила в консерваторию с максимально возможным баллом по всем предметам – идеальный результат! А там же ещё и общежитие предоставляется.

Помню, ездила я в Киреевку, пела на клиросе, батюшка мне платил 120 рублей за службу, и я на эти деньги жила неделю. Первый год работать совсем не получалось, потому что обучение очное, с утра и до вечера. Я занималась у Народного артиста России, профессора Виктора Ивановича Гончарова.

Пять лет отучилась, очень хорошо отучилась. Но что делать дальше, где работать? Пока училась, параллельно прошла обучение и получила лицензию охранника, 4 года проработала в охране на заводе «Ростсельмаш». Благодаря этому я могла и сама жить, и дочку содержать, и маме помогать.

 

 

Но что делать дальше? Нашла какую-то комнатушку для жилья, буквально койку-место, и то на неё я деньги заняла, только чтобы остаться в Ростове. Пошла учиться на массажиста. Выучилась, сняла в кредит помещение и стала заниматься массажем. Понемногу начала зарабатывать.

Случайно услышала о том, что существует в Ростове чудесный педагог – Лариса Владимировна Хачикова, которая работает в музыкальном училище и мастерски исправляет недостатки в голосе. Благодаря массажу я могла уже сама себя обеспечивать и оплачивать частные занятия вокалом.

Помню, Лариса Владимировна послушала меня и спросила, для чего мне нужны занятия? Я ответила, что пою на клиросе, но людям режет слух мой голос, потому что в нём - куча проблем, да ещё и верха нет совсем, а какое же сопрано без верха? Мы начали заниматься, и за месяц Лариса Владимировна убрала мне все недостатки, которые были причиной того, что меня когда-то не взяли на вокальное отделение консерватории!

Лариса Владимировна, кроме всего прочего, ещё и человек замечательный, однажды она мне сказала: «Зачем ты ко мне на платные занятия ходишь? Лучше поступи в училище, по окончании обучения у тебя ещё и диплом будет!». Я так и сделала.

Через год я стала дипломантом на Международном конкурсе вокалистов имени Петрусенко (заняла третье место); затем я полетела в Италию, где заняла второе место. В общем, за эти два года у меня было около 10 вокальных конкурсов.

 

 

- Какой счастливый билет в творческую жизнь дала Вам Лариса Владимировна!

 

- Да она мне жизнь дала! Хотя мне на тот момент уже было 32 года, и я понимала, что в театр в таком возрасте меня уже никто не возьмёт. Но я очень мечтала работать в театре!

Аппетит, что называется, приходит во время еды: сначала я просто для клироса хотела исправить диапазон, потом мечтала о консерватории, а потом уже думала о том, как хорошо бы в театре петь… А тут как раз моя подружка, с которой мы учились вместе, устроилась в Пятигорский театр оперетты. Я загорелась, стала рассылать резюме по театрам, и мне пришло приглашение из Рязанского областного музыкального театра! Ни секунды не раздумывая, я отправилась туда. Здесь я и работаю по сей день.

 

 

- Что для Вас музыка?

 

- Это вся моя жизнь. Для меня это не просто слова, это конкретика. Я не представляю себя без неё, мне кажется, что, если музыка прекратится в моей жизни, меня просто не станет.

 

 

 

- Какую музыку Вы любите больше всего?

 

- Я люблю музыку с текстом, очень люблю хоровую музыку, могу слушать её бесконечно. Всегда нахожу в каждом произведении что-то своё, люблю углубиться в историю, которую преподносит музыка. Оказаться в ней – это как прочитать книгу, заглянуть в другой мир. Это настолько интересно! Без музыки жить просто неинтересно и скучно, без неё - никуда.

 

 

- Дайте совет непрофессионалам: как научиться воспринимать классическую музыку?

 

- Это дело привычки. Вовсе не в музыке сложность, а в человеке: у него ещё просто не настроена на это душа, не «наточено» ухо. Нужно постепенно настраивать себя, привыкать к хорошему. Душа к хорошему быстрее привыкает, было бы только желание!

 

 

- Что с педагогической точки зрения может дать классическая музыка?

 

- Музыка – это гармония. Классическая музыка настолько глубока, что проникает прямо в душу и настраивает нужные струны. Классическая музыка даже общий настрой мышления в человеке меняет, поворачивает к позитиву. Мне кажется, что человек, который только что послушал Моцарта, не сможет пойти и убить кого-то.

 

 

- В чём для Вас радости и сложности Вашей профессии?

 

- Сложности – не знаю, у меня сплошные радости! Я настолько наслаждаюсь своей работой, что не замечаю никаких трудностей. Может, если вспомнить самые первые шаги в театре, то для меня всё было ново, и было крайне сложно удержать в голове огромные объёмы материала – целые оперы! Но я находила выходы: например, разбрасывала листочки с текстом по сцене. Опытные партнёры смеялись, видя, как я хожу по сцене и собираю эти фрагменты текста.

Однажды был случай: опера «Демон», заключительная сцена, Тамара берёт Евангелие, открывает и начинает молиться. А у нас вместо Книги – шкатулка, в которую я умудрилась заложить текст. Партнёр ходит вокруг меня в образе Демона, поёт, потом заглядывает мне через голову и видит листочки с текстом. Чуть не «раскололся» - трудно было не расхохотаться!

До сих пор в сложных спектаклях пишу текст на руке, да чуть ли ни на спине у партнёра. Но написать – это полдела, а нужно же ещё, не выходя из образа, всё это прочитать!

 

 

- Существуют ли в репертуаре театра такие партии, которые Вы не смогли бы себе позволить исполнить?

 

- По амплуа я – героиня, поэтому каждый раз, когда мне предлагается нечто иное, мне кажется, что я не смогу. Недавно мне дали роль злой и ограниченной свахи Кабато в «Хануме». Для меня это был просто разрыв шаблонов: как я могу играть глупую женщину? Я категорически не могла понять мотивацию поступков этой героини, а тем более не понимала, как её сыграть? Но режиссёр очень мудро подметил: «Ира, но не только же тебе играть хороших героинь, нужно же уметь и немного пониже спускаться».

Когда в «Дюймовочке» я играла Мышь, мне тоже было сложно. Но, что интересно, именно за Мышь и за Кабато мне дали театральную московскую премию «Зеркало сцены». Кто бы мог подумать!

 

 

- А что для Вас основная радость профессии?

 

- Выходить на сцену и встречаться со зрителем. Когда ты начинаешь эмоционально проживать своего героя и видишь, что это доходит до сердец зрителей, когда люди плачут вместе с тобой, значит, удалось донести. Это такое счастье!

А какие необыкновенные зрители – дети. Эти глаза, сияющие от восторга!

 

 

- Вы, как человек, в буквальном смысле чудом прорвавшийся к своему призванию, что могли бы посоветовать людям, у которых сейчас – этап бесконечных препятствий?

 

- Никогда не сдаваться! Нужно просить у Бога. Трудиться, стараться и просить, просить, просить.  Убеждена, что Он обязательно даст! Я буквально выпросила у Господа свою мечту.

Очень важно захотеть!

 

 

Беседовала Юлия Гащенко