Иеромонах Корнилий (Морозов): «Мне повезло – я не был воспитан в вере с самого детства»
- ФИО: иеромонах Корнилий (Морозов)
- Должность, регалии: иеромонах, настоятель храма во имя свт. Спиридона Тримифунтского; директор Центра духовной культуры и образования Выборгского благочиния Санкт-Петербургской епархии
- Специализация: священнослужение, педагогика
- Жизненное кредо: «Смотреть внутрь себя».
Каково монастырское бытие современного монаха, монаха молодого, принявшего монашеский постриг всего полгода назад; совместимы ли монашество и простые человеческие радости; полезны ли для монахов хобби; монахами рождаются или становятся; как на самом деле влияет предмет ОПК на детей в школе – об этом и многом другом нам рассказал иеромонах Корнилий (Морозов), который к монашеству пришел далеко не сразу: «Помню, когда я ездил в Псково-Печерский монастырь, о. Иоанн (Крестьянкин) в личной беседе как-то сказал мне: «Будешь, как я!». А я как раз в то время сомневался, какой путь мне выбрать – семейный или монашеский. Я тогда ничего не понял, подумав: кто я такой, и кто - батюшка Иоанн».
- Как Вы решились принять монашество?
- Помню, когда я ездил в Псково-Печерский монастырь, о. Иоанн (Крестьянкин) в личной беседе как-то сказал мне: «Будешь, как я!». А я как раз в то время сомневался, какой путь мне выбрать – семейный или монашеский. Я тогда ничего не понял, подумав: кто я такой, и кто - батюшка Иоанн. И лишь сейчас, оглядываясь на прошедший путь, я понимаю, что именно батюшка тогда имел в виду: несколько лет - в целибате, потом – монашество. Так произошло и со мной. Монашество я принял совсем недавно, всего полгода назад.
Лично для меня монашество - это не просто мантия, это глубокое внутреннее состояние.
- Совместимы ли монашество и простые человеческие радости? Например, любит монах вокалом заниматься или цветоводством – это нужно заглушать в себе и всецело погружаться в молитву?
- Есть монахи созерцательные, есть – деятельные. Опытные монахи говорят, что в монастыре порой пострашней, чем в пустыне бывает. А наместник Псково-Печерского монастыря, архимандрит Алипий (Воронов) всегда говорил, что с медведями в лесу и дурак спасётся, а попробуй-ка спастись в монастыре, да ещё и с бурной толпой паломников.
Если говорить об идеальных условиях, то монастырские стены должны быть закрыты для мирских людей, но такого ведь не существует…
- У Вас никогда не было мечты уехать куда-нибудь в отдалённый скит, где можно было бы никого не слышать, ни видеть, но только молиться и трудиться?
- Нет, такого желания не возникало.
- Хобби полезно для монаха? Свободное время – на доброе любимое увлечение или исключительно на молитву?
- У монаха любое вверенное ему послушание должно стать любимым делом.
Недавно я общался с молодым семинаристом, и он, с присущим всем начинающим максимализмом, выразил желание всецело погрузиться в молитву. Его родители немного встревожены этим. Я напомнил этому молодому человеку, что он готовится стать священником - человеком, к которому будут идти сотни людей, поэтому, прежде всего, он должен быть глубоким и интересным собеседником, человеком с богатым внутренним миром. Только такой пастырь сможет стать проводником между человеком и Богом. А для разностороннего развития нужно и читать много, и заниматься интересными увлечениями, и фильмы добрые смотреть. А молитва – это неотъемлемая часть жизни, внутренней жизни.
- Насколько полезно для монашествующих поддержание вербальных и визуальных связей с родными и близкими? Ведь, принимая монашество, человек отрекается от всего мирского…
- Могу лишь привести в пример митрополита Антония Сурожского: когда он собирался принять монашество, то ему сказали, что он должен будет отречься от мамы и бабушки, но когда он ощутил готовность уйти от них, то ему сказали: «А теперь иди и живи с ними по послушанию!».
Монашество, в первую очередь, предполагает, что человек имеет самый основной ориентир – Бога, но при этом его отношения с близкими никто не отменял. Любовь имеет непосредственное приложение в общении. «Ибо, где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них» (Мф. 18:20).
Выражение любви к близким – это и выражение любви к Богу, в том числе. Отношение к людям – это «лакмусовая бумажка».
- А какие отношения должны быть у монашествующих с техникой, в частности, с мультимедийной? Должна ли она присутствовать в их жизни и в каких пропорциях?
- Думаю, настолько, насколько это необходимо для главного служения – проповеди Бога.
Техника в современном мире - одна из основных возможностей для проповеди. Гораздо важнее само отношение человека к этой технике.
- Монахом рождаются или становятся?
- Иногда бывает предрасположенность с детских лет – мы знаем такие примеры из житий святых, например. Но есть и люди, которые становятся монахами. Невозможно сказать, кто из них лучше – у каждого свой путь.
Знаете, в западном христианстве есть даже чёткие разграничения по орденам: если ты склонен к науке и просвещению, то ты становишься доминиканом, а если, например, ты склонен к созерцательному монашеству, то тебе - в другой орден. В восточном монашестве это не настолько ярко выражено, но всё же есть условные разделения.
Когда я поступал в семинарию, то думал, что больше никогда не буду связан с педагогикой (а ведь именно педагогику я выбрал своей профессией), но Господь так управил, что мое основное послушание на протяжении 6 лет - именно педагогическая деятельность: постепенно я стал помощником благочинного по образованию и катехизации, помогал на Епархиальных духовно-просветительских курсах, затем стал директором Центра духовного образования и катехизации Выборского благочиния – это направление связано с 59 школами нашего района, преподаю в одной из школ курс «Основы православной культуры», недавно стал победителем конкурса «За нравственный подвиг учителя» – педагогика меня не отпускает.
- Расскажите, пожалуйста, о своем детстве. С чего всё начиналось?
- Родился я в Петербурге, папа работал машинистом метрополитена, а мама – в главном управлении внутренних дел инспектором, занималась ревизионной деятельностью. В детский сад я не ходил - сразу сказал родителям, что убегу оттуда. Поэтому воспитывался я дома бабушкой, со своим двоюродным братом.
- Почему вдруг такое отношение к детскому саду?
- Потому что сад – это не семья. У меня было полное ощущение, что меня куда-то отдают. А дома мне было очень комфортно, мы с братом и друзьями любили играть в энергичные игры.
Летом родители снимали дачу – это было самой замечательной порой в году. До сих пор люблю район Карельского перешейка, где прошло моё детство и школьные годы.
- Кем Вы мечтали стать?
- Я хотел стать врачом, как доктор Айболит. Правда, в раннем детстве я ещё не понимал разницы между терапевтом и ветеринаром. Хотел лечить людей.
- Школа изменила направление мыслей?
- Да, наверное. Чем старше я становился, тем больше понимал, что медицина – это не та профессия, которую я себе представлял в детстве.
После 9 класса я поступил в педагогический колледж.
- Почему именно педагогика?
- Я всегда любил общаться с людьми. Кроме того, когда мы с родителями выезжали в санатории или ещё куда-либо, я всегда организовывал досуг более младшим детям. Мне нравилось что-то рассказывать, занимать чем-то детей, чувствовать их внимание и уважение. Поэтому я и решил связать свою жизнь с педагогикой.
- А как Ваши друзья отреагировали на такой выбор профессии? Не посмеивались?
- Нет, друзья отреагировали спокойно. Учиться мне очень нравилось.
Важно отметить, что это было именно средне-специальное учебное учреждение, где было много практики – это именно то, чего не даёт педагогический институт. Кроме того, сама обстановка в колледже была очень располагающей, домашней, преподаватели нас поддерживали, помогали – это очень способствовало раскрытию потенциала и увлечению профессией. Колледж для меня стал родным домом.
- По окончании колледжа Вы поступили в пединститут?
- Нет, я поступил в семинарию.
- Крутой поворот…
- Нет, этот процесс был очень постепенным, а решение - весьма обдуманным.
Лет с 14-15 я начал прислуживать в алтаре, всё моё окружение знало, что я – человек верующий.
- 14-15 лет - тот самый возраст, когда многие подростки, с раннего детства воспитанные в вере, уходят из Церкви…
- Мне повезло – я не был воспитан в вере с самого детства. Вера стала непосредственно моим личным обретением, а не просто передалась мне от старших. Это была моя личная встреча со Христом. Потому что семья моя была абсолютно неверующей - обычной советской семьёй.
Однажды в 2000 году отцу от работы дали путёвку в санаторий в Зеленогорск. Там нам встретилась замечательная женщина-экскурсовод, которая оказалась верующим человеком. Женщина в возрасте, я ранее никогда не встречал взрослого верующего человека. Я часто ездил на экскурсии, которые она проводила. Через неё я и заинтересовался православной верой, мне стало интересно посмотреть, куда она ходит. Так я попал в храм святого пророка Ильи на Пороховых.
Постепенно стал воцерковляться, прислуживать в алтаре. Поэтому решение поступить в семинарию было вполне осознанным и выношенным.
- Как Ваше решение восприняли родители?
- Родителям были сначала обеспокоены… Все ребята идут в футбол гонять или ещё куда-то, а я – в храм. Но отец воспринял решение о посещении мною храма спокойно, сказав, что плохому там точно не научат.
Ещё обучаясь в педколледже, я стал работать: вел факультатив «Духовной культуры» в светских школах.
- В светском заведении – педколледже – реагировали на Ваше направление положительно?
- Да, поскольку я уже с третьего курса преподавал в общеобразовательной школе факультатив (тогда это не являлось обязательным предметом) по «Основам православной культуры».
Работая в школе, я проводил и дипломные эксперименты: как курс ОПК влияет на детей. Проводил тесты на отношение человека к конкретным ситуациям, на его проявления. Дети, которые присутствовали на уроках ОПК, показали более высокий нравственный уровень – они оказались более отзывчивыми, готовыми к взаимопомощи и милосердию.
- При поступлении в семинарию не возникло неожиданностей, к которым Вы не были готовы?
- Мне не понравилась система слежки друг за другом. Не знаю, может, сейчас уже всё изменилось, но во времена моего обучения было принято докладывать инспектору по воспитательной работе. Система доносительства меня просто шокировала.
Кроме того, я был человеком, который уже получил образование, поэтому меня удивлял факт, что ко взрослым людям относятся, как к школьникам – загоняют в определённую систему, настраивают жить в определённых рамках.
- Во время обучения в семинарии у Вас не было сомнений в правильности выбранного пути?
- Нет, сомнений не было. Несмотря ни на какие нюансы изнаночной стороны церковной жизни, у меня перед глазами был хороший пример – протоиерей Александр Будников, который мне привил любовь к Церкви и к служению. Он - глубоко верующий человек, ориентир для меня.
Кроме того, я ощущал ясное призвание к священству, поэтому принять священный сан было для меня желанным.
- Помимо всего прочего, Вы - настоятель храма свт. Спиридона Тримифунтского. Настоятельство для Вас – радость или дополнительная нагрузка?
- Однозначно, радость! Храм этот, правда, совсем небольшой, вмещает всего человек 50, и находится на территории завода. Но там сложилась хорошая община.
Когда я только начинал, увидел размеры храма и подумал: буду служить раза два в месяц, раз в месяц. Но когда мы стали готовить его к освящению, то один друг сказал мне: «Какой храм хороший! Можно служить гораздо чаще!» Я, помню, удивился тогда: «Да кто же придёт на службу?». А он мне в ответ: «К о. Николаю (Гурьянову) люди на о. Залит ездили, а это не остров!». Я послушал его и начал служить каждую неделю, а по четвергам ещё стал читать акафист свт. Спиридону Тримифунтскому. И потянулись люди, собралась община, храм ожил. Богослужения совершаются регулярно, и всегда храм полон. Это – большая радость.
- Каковы для Вас радости и сложности монашеского пути?
- Главная радость – пребывание с Богом. Монаха ничто не отвлекает. Моё монашество связано с послушаниями в миру, поэтому самое главное – сконцентрировать своё внимание во внутрь себя. Самодисциплину ещё никто не отменял. Она – основа жизни. То время, которое семейные люди уделяют заботам и хлопотам о домочадцах, монах уделяет Богу и своему внутреннему миру. Это – большая радость для монаха.
А основная сложность – одиночество, которое ощущают монашествующие.
- Это возможно, если ты с Богом?
- Не нужно забывать, что и Христос ощущал Богооставленность на Кресте. Это бывает и с людьми, это нормальное следствие духовной борьбы.
- Что бы Вы могли посоветовать тем, кто задумывается о монашестве?
- Я бы не стал ничего советовать, всё очень индивидуально, каждый человек должен исходить исключительно из своих отношений с Богом.
- Как найти своё призвание?
- Думаю, нужно внимательно посмотреть на свою жизнь и увидеть то, от чего ты получаешь наибольшую духовную радость, что по-настоящему греет душу. Возможно, это и есть призвание.
Беседовала Юлия Гащенко
За то время, пока материал готовился к публикации, в жизни иеромонаха Корнилия (Морозова) произошли изменения: он был переведён служить в Эстонию - стал настоятелем храма Казанской иконы Божией Матери в Нарва-Йыэсуу Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата.
