Елена Климанова: «Просто в моей жизни нет гена ревности»

 

• ФИО: Климанова Елена Владимировна
• Должность, регалии: актриса Ростовского театра драмы имени Максима Горького; педагог театральной студии «Мастер-класс»
• Специализация: театральное искусство
• Жизненное кредо: «Быть честным с самим собой, с близкими и в профессии».

 

 

 

«Понимаете, мои родители всегда воспитывали нас с братом таким образом, чтобы во всём помогать, а не мешать. Никогда не довлели над выбором. Формула «Делайте всё, что желаете, но так, чтобы родителям было за вас не стыдно» работала всегда и стопроцентно», - делится актриса Ростовского театра драмы имени Максима Горького; педагог театральной студии «Мастер-класс» Елена Климанова. Путь Елены Владимировны в любимую профессию, путь к призванию осуществился во многом именно благодаря родителям. Не благодаря связям и «возможностям», а исключительно благодаря их чуткости и мудрости. О счастливом детстве в совхозе «Техникум Октябрьский», о детских мечтах, о совершенно неожиданном и судьбоносном знакомстве с театром Комиссаржевской, о нереальных списках литературы и о «нетрудных» студенческих трудностях, об актёрском бытии, о навыке «неревнования», о «потолке» и «свободном пространстве» - об этом и о многом другом – в нашем материале.

 

 

- Что запечатлела Ваша память из картинок детства?

 

- Детство моё было счастливым, я родилась в сельской местности – на тот момент это был совхоз «Техникум Октябрьский», а ныне – посёлок Октябрьский Аксайского района Ростовской области.

У нас была прекрасная сельская общеобразовательная и замечательная музыкальная школы. Я всегда посещала все кружки и секции, какие только у нас существовали при школах – мне всё было интересно. Может, потому что мы с друзьями были оторваны от города – не было у нас мобильных телефонов, компьютеров.

Родители очень много работали, дети сами выбирали себе досуг. Мой папа работал милиционером, а мама – поваром, к творчеству родители не имели прямого отношения. Хотя мама очень хорошо пела, участвовала в самодеятельности и всю жизнь мечтала о творчестве. Детей в семье было двое – я и мой младший брат.

 

 

- Чем Вы с братом любили заниматься на досуге, во что играли?

 

- Мы очень много времени проводили на улице: зимой катались на санках, на коньках, в любое время года бегали по роще в роли казаков и разбойников.

В школе я очень любила заниматься в хоре, участвовать в КВНе.

Нам повезло с учителями – они очень много вкладывали в нас, старались заинтересовать и концертами, и походами, и самодеятельностью.

 

 

- Что касается семейных традиций: существуют ли традиции, которые Вы перенесли из отчего дома в свою семью?

 

- Да. В нашей семье свято чтутся три основных праздника в году: Пасха, Покров Пресвятой Богородицы и Новый год. По линии папы у нас семья казачья, поэтому традиции очень крепки: в эти праздники мы всегда собираемся все вместе.

 

 

- Кем Вы мечтали стать в детстве?

 

- Мечтаний было много, но поскольку жили мы в селе, я понимала, что многие из мечтаний – неосуществимы. Но это не мешало мне одно время мечтать стать космонавтом. А из реального: мечтала стать врачом, учителем, воспитателем.

 

 

- То есть актрисой стать – мечта в селе невозможная, а космонавтом – вполне можно попробовать…

 

- Точно! Таковы детские мечты… Но в итоге путь от мысли об актёрстве до её реализации был очень судьбоносным.

Когда я оканчивала 11 класс и нужно было определяться с будущей профессией, я понимала, что, наверное, мне нужно выбрать педагогический институт. Весь 11 класс мы с подругой ездили на подкурсы в Ростовский пединститут, думали поступать на отделение психологии. Профессия психолога для меня тогда была загадочной и, наверное, интересной.

Получила я школьный аттестат. В этот же день приходит мама домой и говорит, что встретила на улице учительницу, которая рассказала, что к нам в школу приехал художественный руководитель Донского театра драмы и комедии им. В. Ф. Комиссаржевской г. Новочеркасска и набирает талантливых выпускников. Оказалось, при театре существует целевой курс от Ярославского государственного театрального института, который набирали специально для театра Комиссаржевской.

Естественно, я полетела на всех парусах в Новочеркасск. Удивительно, но в то время не все жители города могли ответить, где же у них находится театр – мы с папой его еле-еле отыскали. Художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств России Леонид Иванович Шатохин меня прослушал и сказал, что я допускаюсь ко второму туру. Через месяц нужно было приехать с подготовленной программой – проза, басня, стихотворение.

Признаться, я на тот момент до конца не могла поверить, что всё это возможно, что это – про меня. На второй тур приехали профессора и педагоги Ярославского театрального института – было ужасно страшно не только мне, но и моим родителям, которые очень за меня волновались. Но я прошла от тура к туру и поступила.

 

 

- Родителей с самого начала не шокировала новость о том, что их дочь собирается стать актрисой?

 

- Нет. Помню один единственный разговор, который у меня состоялся с отцом: папа спросил, точно ли мне интересна эта профессия? После моего утвердительного ответа, папа успокоился, только попросил никогда не опозорить его.

Понимаете, мои родители всегда воспитывали нас с братом таким образом, чтобы во всём помогать, а не мешать. Никогда не довлели над выбором. Формула «Делайте всё, что желаете, но так, чтобы родителям было за вас не стыдно» работала всегда и стопроцентно. Т.е. с одной стороны, мне позволялось всё, но, с другой стороны, я понимала, что на мне лежит ответственность перед родителями.

Причём сейчас родители вспоминают наше с братом детство только в тёплых тонах, говорят, что мы были самыми послушными детьми. Даже когда мы с братом начинаем вспоминать свои проделки и шалости, например, когда мы с ним разбили большую вазу и после этого полдня прятались в малине, порываясь «уйти в Москву, потому что здесь нас точно не поймут». Помню, маленький брат уже плакал от голода, но я подбадривала его, напоминая, что он должен быть мужчиной в любой ситуации, даже сидя в малине весь день.

В определённом возрасте и я, и брат доставили родителям хлопот, и немало, но нам настолько повезло с папой и мамой, что они вспоминают всё только самое доброе.

 

 

- Когда Вы только начали обучение в театральном вузе, не было моментов разочарования?

 

-  Когда мы прошли третий тур (а желающих поступить было очень много!), нас собрали педагоги и стали пугать страшилками о том, какие трудности нас ожидают на профессиональном пути, и что ещё есть возможность одуматься и свернуть.

Они, безусловно, были правы, когда говорили о том, что путь актёра – это отнюдь не звёзды под ногами, а большой и кропотливый труд, но, когда тебе 16-17 лет, ты не думаешь об этом, море, как говорится, по колено.

Ни тогда, ни в процессе обучения я ни разу не усомнилась в выборе профессии. Может, потому, что у нас были такие замечательные педагоги. Уже на первом курсе Шатохин включил нас в состав театральной труппы, и мы могли принимать участие в спектаклях.

Жизнь наша была очень насыщенной, интересной, сложной, праздного времени не было совсем: первые два года мы должны были безумно много читать - списки литературы были просто нереальными! Мы приходили на занятия к 8 часам утра и уходили в 22.30. И в какие-то промежутки между занятиями мы должны были готовиться к урокам, читать, и при этом – участвовать в репетициях театра и играть в спектаклях. Сейчас, оглядываясь назад, я вообще не представляю, как мы всё это выдержали, но на тот момент мы не замечали трудностей. Когда ты увлечён, когда тебе по-настоящему интересно, сложностей не замечаешь.

Ещё одна трудность – безденежье. Актёры театра в те голодные 90-е по полгода не получали зарплату, но у нас стипендия была всегда, правда её катастрофически не хватало, и мы с нетерпением ждали приезда своих родителей раз в неделю-две, когда привозилась еда. Конечно же, мы съедали всё в первые же пару дней, и потом снова с нетерпением ждали родительской «подкормки».

 

 

- А как складывался Ваш профессиональный путь дальше?

 

- В 2002 году я окончила институт и осталась работать в театре Комиссаржевской, где все выпускники по договору должны были отработать как минимум 5 лет. Были выпускники, которые, несмотря ни на что, ушли из профессии, поняв, что это не их дорога. Расставание было очень тяжёлым для нас, потому что все уже сроднились за время обучения. Но, как выяснилось на поверку, люди действительно обрели счастье в других профессиях.

Мы с мужем, с которым учились на одном курсе, проработали в театре Комиссаржевской до 2010 года. Не могу пожаловаться – у нас было очень много интересной работы, ни у меня, ни у супруга простоев никогда не было. А потом нас позвал к себе художественный руководитель Ростовского академического театра драмы им. М. Горького Николай Евгеньевич Сорокин.

 

 

- Не печально было прощаться со своим родным театром?

 

- Очень тяжело. Там мы были востребованы, а что ждало нас впереди – было неизвестно. Кроме того, театр Комиссаржевской – был в прямом смысле слова нашим домом, где мы учились, «становились на ноги», где нас воспитали, где вложили всё самое лучшее, чем мы теперь владеем. Это всё равно, что рвать пуповину.

Но это был вынужденный шаг, потому что мы просто «выросли». Это сравнимо с взрослением и уходом детей из отчего дома: в определённый момент жизни просто хочется чего-то большего. Ресурсы Ростовского театра драмы и Новочеркасского, конечно, несопоставимы – даже по режиссёрской базе.

Хотя я до сих пор с благодарностью и любовью вспоминаю Новочерскасский театр и понимаю, что у нас была одна из лучших театральных школ, поскольку нас учили не только профессии, нас учили тому, каким должен быть настоящий актёр не только на сцене, но и в жизни.

 

 

 

- А каким он должен быть?

 

- Честным, дисциплинированным, трудолюбивым. Хорошо, когда есть способности, но, если актёр не дисциплинирован и не трудолюбив, то всё остальное теряет смысл.

Актёрство – это очень тяжёлый труд. Я всегда стараюсь объяснить детям в театральной студии, что актёр должен уметь трудиться, а не ждать всяческих благ с неба.

 

 

 

- Какая роль на данный момент самая любимая в Вашем репертуаре?

 

- Все сыгранные роли – любимы, потому что в каждой из них есть часть меня. Все роли – как дети, невозможно выделить какую-то конкретную. Просто бывают особые попадания, когда роль даётся тебе чуть легче, потому что ты идёшь от себя, а есть роли, в которых, наоборот, требуется преодоление, требуется долгий поиск, чтобы в итоге получился результат.

Кстати, не все роли получаются на премьере, некоторые удаются только после того, как ты играешь их много лет.

 

 

 

- Какую роль Вам легче играть: легкомысленную Раечку из «Счастливого номера» или Марью Львовну из «Дачников»?

 

- Ох, уж эта легкомысленная Раечка… Она сложна тем, что, когда ты выходишь на сцену, то понимаешь, что большинство зрителей пришли на этот спектакль не впервые, а, значит, каждый раз ты должна доказывать им, что они не зря пришли в третий или четвёртый раз. С другой стороны, очень страшно перейти грань и начать мысленно заигрывать со зрителем, пойти на поводу хохота и начать просто смешить. Боюсь этого и всячески стараюсь избегать.

А Марья Львовна – это чудесная женщина. Пока она для меня сложна тем, что, на мой взгляд, я до неё ещё не доросла, хотя по возрасту мы с ней одногодки. То ли это время было такое, что люди взрослели раньше, становились после 30 уже гораздо более зрелыми. В этой роли мне ещё есть к чему идти.

 

 

- Как же важно не ощущать в роли «потолок», чувствовать свободное пространство…

 

- Конечно! Это очень важно и интересно, когда каждый раз ты будто входишь в ледяную воду и не знаешь, как всё пройдёт на этот раз…

 

 

 

- А какие роли Вам априори даются легче – комедийные или драматические?

 

- Никакие не даются легче. Ни одна роль не далась мне легко, ни одна. Даже сказочные персонажи. Это всегда поиск, труд, сомнения. Счастье, когда рядом оказывается хороший режиссёр, который помогает «нащупать» нужный путь. Но, к сожалению, таким режиссёр бывает не всегда, часто приходится опираться только на свой опыт и идти, как слепой котёнок.

 

 

 

- Чего Вы, как актриса, не можете себе позволить на сцене?

 

- Пошлость. Предательство по отношению к партнёру. Всегда нужно стараться быть предельно искренним и честным со зрителем. И самое главное – я никогда не позволю себе быть циничной. Как только в актёре появляется цинизм, он, как профессионал, умирает.

Актёр всегда должен поддерживать в себе наивность и трепетность ребёнка по отношению к миру – всякий раз, когда ты выходишь на сцену, ты открываешь для себя новый мир, поскольку перед тобой сидят новые зрители.

 

 

 

- Когда Вы участвуете в спектакле в качестве зрителя, у Вас получается «отключать» профессиональную зоркость и наблюдать за происходящим на сцене глазами зрителя?

 

- Если спектакль интересный, то получается. Легче «отключиться», конечно, когда приходишь в чужой театр, когда не знаком лично с актёрами. Хотя для меня бывают откровения и в родном театре.

Может, в целом спектакль меня и не поразит, ведь я ежедневно наблюдаю за тем, как он делается, но я искренне радуюсь, когда у коллег получается сделать так, чтобы я забыла, что я актриса, но сидела и, как ребёнок, наблюдала за происходящим. Особенно, когда я вижу «горящий» глаз актёра, то могу простить ему все помарки, актриса в этот момент во мне засыпает, а просыпается зритель, которого вводят в загадочный мир.

 

 

 

- А в целом, профессиональный взгляд мешает просмотру спектаклей / фильмов?

 

- Критерий прост: если я забываю о том, что я актриса, значит, лично для меня этот спектакль или фильм удачен. Если же я сижу в зрительном зале и вижу, как всё делается, то интерес пропадает.

 

 

 

- Что чувствует жена-актриса, когда её супруг-актёр играет на сцене? А когда участвует в любовных эпизодах?

 

- Мне сложно ответить на этот вопрос, поскольку мы с супругом знаем друг друга очень давно - вместе с первого курса института. Сначала нас связывали отношения коллег, затем - дружба, а лишь потом - любовь.

Я изначально видела, что мой избранник – актёр, поэтому ревности или подобных чувств я не испытываю. Наоборот, я всегда переживаю за мужа, мне хочется, чтобы у него всё получалось, иногда могу даже посоветовать что-то.

Однажды был случай, когда муж репетировал романтическую сцену с коллегой, и я честно призналась, что не верю, будто между ними любовь. И мои рекомендации, действительно, оказались полезными, спектакль от этого только приобрёл.

 

 

 

- Как вырабатывается навык «неревнования»?

 

- У нас с мужем просто доверительные отношения, и всё. Я даже и не знаю других отношений, поскольку мой опыт семейной жизни – первый и, надеюсь, единственный. Кроме того, у меня перед глазами – пример родителей: я с самого детства не могу вспомнить никаких бушующих страстей в их отношениях, сцен ревности и прочего. Может, у нас в семье просто нет гена ревности. Нужно доверять друг другу.

 

 

 

- Как, по Вашему мнению, правильно распределить роли в семье, где оба супруга – актёры? Как ужиться двум творческим личностям, особенно когда вместе и дома, и на работе?

 

- Леонид Иванович Шатохин с самого первого курса вложил в нас мысль о том, что на работе не существует ни мужей, ни жён – только коллеги. Все семейные ситуации нужно оставлять дома. Так мы и делаем – не смешиваем одно с другим: когда перешагиваем порог театра, уже не помним того, что было дома, да и времени у нас на это нет.

Кроме того, у нас с супругом и ссор-то серьёзных никогда не бывает, поэтому ничто не может повлиять на рабочий процесс. Хотя порой мы обсуждаем дома какие-то рабочие моменты, но это не занимает большую часть нашей семейной жизни.

 

 

 

- Как актёру не «заиграться» в жизни?

 

- Всегда нужно помнить, кто ты и откуда.

 

 

 

- О чём Вы мечтаете?

 

- Как человек, я мечтаю о том, чтобы был мир на земле – это, наверное, звучит банально, но это так необходимо. Мечтаю, чтобы всё то, что у меня сейчас есть, как можно дольше оставалось со мной. Чтобы семья всегда только приумножалась.

А как актриса я не мечтаю, а рационально думаю о том, чтобы как можно дольше сохраниться в профессии. Актёр всегда должен быть здоров, поэтому так важно оставаться в хорошей форме.

 

 

Беседовала Юлия Гащенко