Письмо брату

 

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюбов, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941. Умрем, но не уйдем!» 

«Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умрем как герои. Июль. 1941».

«Нас было трое москвичей — Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, и мы дали клятву: умрем, но не уйдем отсюда. Июль. 1941».

«Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20 июля 1941 года».

Легендарная Брестская крепость… 45-я немецкая пехотная дивизия численностью 15 тысяч солдат начала штурмовать Брестскую крепость 22 июня в 4:15. Последний официальный немецкий рапорт о боестолкновении в крепости датирован 23 июля.

«Письмо брату» - поэтическое осмысление событий «геройской русской правды» - событий Великой Отечественной войны. Автор стихотворения - протоиерей Сергий Красников, настоятель храма Всех Русских святых г. Ростова-на-Дону. 

 

 

Письмо брату

 

Вражье знамя

Растает, как дым,

Правда за нами,

И мы победим.

А. Ахматова

 

 

От лампады – пред Спасом – затеплю свечу.

За письмо возьмусь младшему брату.

От души тебе, брат, рассказать я хочу

Про геройскую русскую правду.

 

Была явлена в дар недостойному мне

Божьей волей небесная милость –

Мне запомнилось всё, что промчалось во сне,

Всё, что ночью минувшей открылось...

 

Я очнулся в том дивном, далёком краю,

Где полжизни мечтал оказаться,

И с молитвою в сердце, встречая зарю,

Всё до сути пытался добраться.

 

Изнемог. Да таков мой, как видно, удел –

Замерев, я ни много ни мало

До полудня стоял, всё на стены смотрел,

Что исписаны там, чем попало…

 

Где гранёным штыком, где древесным углём,

Где кокардой, где минным осколком.

То начертано было под вражьим огнём

Нам с тобою – героев потомкам.

 

Там, средь каменных башен и памятных плит,

В их священном усталом покое,

В этих строчках, что время доныне хранит,

Всё – живое. Доселе живое!

 

В переливах июньского солнца лучей

Вдруг взяла меня оторопь. Вижу,

Как становятся числа и буквы темней.

Подхожу я к тем стенам поближе…

 

Тихо. Сумерки. Ночь наступает вокруг.

Я стою в темноте неподвижно.

И как будто дыханье тех чисел и букв

Мне становится видно и слышно.

 

Вижу… огненный трассер над спящей землёй

Небеса рассекает пунктиром,

Слышу… морок, поправ предрассветный покой,

Грозным рыком несётся над миром.

 

Слышу… в сумрачном небе на птичьих правах

Чёрной стаей железные птицы

В тучных чревах несущие трепет и страх,

С гулким граем кружат вдоль границы.

 

Слышу… в сонме вертящихся вихрем крестов

Вой тайфунов, летящих к востоку,

Искры вспыхнувших новых «священных» костров

Берегущих к сакральному сроку.

 

Слышу… кнехты Валгаллы – сатрапы чумы –

В ризы судей облекшись лукаво,

Шлют заждавшимся приставам хартии тьмы –

Власти смерти «законное» право.

 

И ползут с этим правом над паром степей,

Как с добытым себе оправданьем,

Силуэты оскаленных хищных зверей 

С учащённым тяжёлым дыханьем.

 

И клянясь князю тьмы правом правду попрать,

Во гробах закрывая надежды,

Звероликих теней мерно шествует рать

В похоронно-парадных одеждах.

 

И так сладостно им – в предвкушении зла – 

Тем, торжественно-мрачно одетым!

И сильней слышен рык, и сгущается мгла

Пред слепым беззащитным рассветом.

 

Но… мерцает лампадой надежда во мгле

В приоткрытой в бессмертие дверце.

Я стою, онемев, на дрожащей земле,

Тихо плача глазами и сердцем.

 

И в тех строчках, и знаках, как будто живых,

Начинаю вдруг видеть сквозь слёзы,

Как в священный День памяти русских святых

Брызги солнца летят сквозь берёзы.

 

Как по тёплой июньской озёрной воде

Друг за другом два лебедя чёрных

Вдаль плывут от рассвета навстречу беде

К берегам, дымом зла закопчённым.

 

Как откуда-то подло зловещая тень

Входит в двери родные без стука.

Как июньской зарёй умывается день.

Из зари появляется буква.

 

Буква «Ч», а за ней – алой точкой роса,

Блик бинокля, глаза голубые.

Может, это – час «Ч», оттого и глаза

В том бинокле неистово злые?

 

Может то и не буква? Но чую – беда.

Потому – нет на сердце покоя.

Может быть – не бинокль, не глаза? Что тогда?

Присмотрелся, и вижу иное...

 

Чьей-то властной рукой перечёркнута вновь

Вера в пактов застывшие строчки.

Вместо строчек тех – цифра… «четыре»… и кровь,

Как из раны струится из точки.

 

А за точкой багровой стоят два ноля,

За нолями – туман, видно плохо.

Только слышно, как стонут и плачут поля…

Ещё миг – и не слышно ни вздоха.

 

Вижу… в отблеске звёзд за туманом седым

Под наркозом немого угара

Замирает рассвет. И вздымается дым

Полыхнувшего горем пожара.

 

Слышу… эхом, сливаясь в немолкнущий крик,

На «немом» языке злое слово

На конце с восклицательным знаком – «Блицкриг!» –

Над простором грохочет сурово.

 

Вижу… пламя – пожаром – приказом «Гори!»

По судьбе страстотерпца-народа

Растянулось от грозной июньской зари

На четыре суровые года.

 

Вдруг средь множества строк под стихающий шквал

Тех – на стенах описанных – бедствий

Вижу надпись заветную, ту, что искал,

Про которую слышал я в детстве…

 

Надпись кровью – над смертью победное: «Мы

Умираем, но мы не сдаёмся!»

А за надписью той светлой строчкой из тьмы

Светит свет: «Мы уснём, но проснёмся!»

 

Оказавшись в том дивном, далёком краю,

Где полжизни мечтал оказаться,

Я, как смертью не скошенный в смертном бою,

Всё до сути пытался добраться.

 

И исполнившись сердцем Господних щедрот,

Вдруг услышал сквозь шёпот созвездий,

Как на Русскую землю с Небесных широт

Льются звоны священных предвестий.

 

Как ликует над новой багряной зарёй

Русь победною славою ратной

И гремит, словно гром, раскалённой бронёй,

Окрылившись небесною правдой,

 

Божьей правдой, звенящей меж траурных плит

Про любовь, про отвагу и верность.

Эту правду, мой брат, и поныне хранит

Легендарная Брестская крепость.

 

05.02.2019 г.

  

 

05.02.2019 г.

 

Протоиерей Сергий Красников,

настоятель храма Всех Русских святых г. Ростова-на-Дону